ОНО

И вновь Стэнли продемонстрировал упрямство, оптимизм и сверхъестественное чутье. Формально уйдя от Блоков, он продолжал тесно сотрудничать с ними. В это время фирма «Корридор Видео» — пионер зарождающегося видеобизнеса — начала строиться менее чем в десяти милях от пригорода, где жили в 1979 году Урисы. Вряд ли у Стэнли были какие-то тайные источники информации, благодаря которым он предвидел, что «Корридор Видео» будет представлена менее чем через год по приезде Урисов в Трейнор на ярмарке как независимый производитель и — тем более — что фирма предложит место молодому еврею-очкарику с непринужденной улыбкой, несколько меланхоличной походкой, в линялых джинсах по моде тех дней и со следами юношеских угрей на лице. Этого Стэнли знать не мог. И тем не менее это произошло.

Его работы на «КВ» в пересчете на полную рабочую неделю оценивалась компанией вначале как 30 тысяч долларов годовых.

— Это только начало, — лежа в постели, размышлял Стэн. — Они же растут, дорогая, как зерна в августе. В ближайшие десять лет они станут в один ряд с «Кодаком» и «Сони».

— И что ты намерен делать? — спросила Патти, догадываясь об ответе.

— Собираюсь сказать, что почту за честь работать с ними, — рассмеялся Стэнли, прижимая к себе и целуя ее. Он овладел ею трижды. Детей не было…

Работа в «КВ» дала возможность Урисам войти в круг наиболее богатых и могущественных семей Атланты, и молодые были в приятном изумлении, обнаружив, что практически ничего необычного в этих «сильных мира сего» нет. Они были приняты в этот круг безоговорочно, с радушием, свидетельствовавшим о широте взглядов, чего так не хватает северянам. Патти вспомнила отрывок из письма Стэна своим родителям: «Самые богатые люди Америки живут в Атланте, Джорджия. Я собираюсь помочь им стать еще богаче. Это, в свою очередь, сделает богатым и меня. А подчинять меня вовсе никто не собирается, исключая Патрицию, но поскольку это моя собственность, мне вряд ли следует опасаться».

С момента их приезда в Трейнор цифра их годового дохода менялась шесть раз. В 1983 она достигла невероятной величины — о таком Патти могла лишь мечтать. Цифра была шестизначной. И достичь этого оказалось столь же легко, как скользнуть в домашние тапочки субботним утром. И эта легкость временами пугала ее. Однажды Патти даже вслух высказала мысль о соглашении с дьяволом. И хотя Стэнли высмеял ее, эта мысль Патти не покидала…

«Черепаха нам не поможет».

Порой она без видимой причины просыпалась среди ночи с этой неотвязной мыслью, похожей на фрагмент чего-то забытого, и она поворачивалась к Стэнли: ей совершенно необходимо было дотронуться и ощутить, что он рядом.

Они жили нормальной жизнью — без вечеринок с обильными возлияниями, без наркотиков, не скучали, не спорили до изнеможения по поводу завтрашнего дня. Единственным облачком было отсутствие детей. На это первой обратила внимание, как ни странно, мать Патти — Рут Блам. Она писала Патти раз в неделю, а письмо, в котором это прозвучало, было датировано сентябрем 1979. Оно пришло на старый адрес, и Патти, читая его среди нагромождения картонных коробок с ликерами в гостиной, выглядела усталой, жалкой, лишенной корней переселенкой.

В письме Рут Блам не было ничего необычного. Четыре густо исписанных странички — каракули, прочесть которые можно было, лишь приложив немалые усилия. Стэнли однажды пожаловался, что не может понять ни слова из этой белиберды. «А зачем тебе это?» — отреагировала Патти.