ОНО

Генри с удивлением смотрел, сердце билось у него в горле… и затем он, казалось, услышал, как что-то шевелится на заднем сиденье. Он быстро выскочил, открыв дверь и почти вывалившись в спешке на мостовую. Он ушел от машины…

Идти было трудно: каждый шаг отдавался и разрывался болью в его животе. Но он добрался до тротуара и стоял там, глядя на восьмиэтажное кирпичное здание, которое, наряду с библиотекой, кинотеатром «Аладдин» и семинарией, было одним из немногих, которые он ясно помнил из тех прежних дней. На верхних этажах света не было, но шары матового стекла, располагавшиеся по бокам главного входа, мягко мерцали в темноте, окруженные ореолом летающей мошкары.

Генри тяжелой поступью прошел вперед и плечом открыл одну из дверей.

Вестибюль был пустынен и тих. На полу лежал выцветший турецкий ковер. Потолок представлял собой панель, разделенную на прямоугольники, изображающие сцены времен заселения Дерри. Было много диванов, шезлонгов и огромный камин, погасший и тихий, возле него на железной полке лежало березовое полено. Из низких горшков выглядывали растения. Двойные стеклянные двери, ведущие в бар и ресторан, были закрыты. Из какого-то номера слышался приглушенный звук телевизора.

Он крадучись прошел по вестибюлю, его штаны и рубашка были испещрены кровавыми полосами. Кровь въелась в складки рук; она сбегала по щекам и запачкала его лоб, как косметика. Глаза его вылезли из глазниц. Любой, кто увидел бы его в вестибюле, с криком в ужасе убежал бы. Но там никого не было.

Двери лифта открылись, как только он нажал кнопку ВВЕРХ. Он посмотрел на бумажку в своей руке, затем на кнопки этажей. После минуты раздумий он нажал «б», и двери закрылись. Слышался легкий шум мотора, когда лифт начал подниматься.

Можно начать сверху и идти вниз.

Он тяжело прислонился к задней стенке кабины, глаза полузакрыты. Шум механизмов лифта успокаивал. Так же как шум механизмов насосов дренажной системы. Тот день — он продолжал возвращаться к нему. Как все казалось заранее подготовленным, как будто все они просто разыгрывали роли. Как Вик и старина Белч казались… ну почти накачанными наркотиками. Он вспомнил…

Кабина остановилась, тряхнув его и послав еще одну волну острой боли в живот. Двери раскрылись. Генри шагнул в тихий холл (здесь еще больше растений, висячих, паукообразных; он не хотел прикасаться ни к одному из них, ни к одному из этих влажных побегов, они слишком сильно напоминали ему о тех штуках, которые висели там в темноте). Он еще раз посмотрел на бумажку. Каспбрак был в номере 609. Генри направился туда, держась одной рукой для устойчивости за стену, оставляя слабый кровавый след на обоях, когда шел (но он отступал всякий раз, когда подходил близко к одному из висячих паукообразных, он не хотел дотрагиваться до них). Дыхание его было резким и сухим.

Вот он. Генри вытащил лезвие из кармана, облизал языком свои сухие губы и постучал в дверь. Ничего. Он постучал еще раз, теперь сильнее.

— Кто там?

Хорошо. Он, наверное, в пижаме, полусонный. И когда он откроет дверь, Генри всадит лезвие прямо в полость основания горла, уязвимую полость прямо под адамовым яблоком.

— Посыльный, сэр, — ответил Генри. — Сообщение от вашей жены.

Была ли жена у Каспбрака? Может, это было глупо говорить? Он ждал, хладнокровно стоя на страже. Он услышал шаги — шлепанье тапочек.

— От Миры? — Голос казался взволнованным. Хорошо. Через несколько секунд он будет еще больше обеспокоен. Пульс лихорадочно стучал в правом виске Генри.

— Думаю, да, сэр. Имени нет. Тут говорится только, что ваша жена.

Была пауза, затем металлический лязг, когда Каспбрак возился с цепочкой. Ухмыляясь, Генри нажал кнопку на рукоятке лезвия. Щелк. Он держал лезвие на уровне щеки, наготове. Он слышал, как палец поворачивает замок. Всего через мгновение он погрузит лезвие в покрытое тонкой кожей маленькое горло гадины. Он ждал. Дверь открылась, и Эдди

10

Неудачники все вместе, 1.20

увидел, как Стэн и Ричи как раз выходят из магазина на Костелло-Авеню, каждый ест мороженое на палочке.

— Привет! — крикнул он. — Эй, подождите!

Они обернулись, и Стэн помахал рукой. Эдди как можно быстрее побежал к ним, хотя, по правде говоря, на самом деле это было не очень быстро. Одна рука его была в гипсе, а в другой было его доска «Парчези».

— Что ты говоришь, Эдди? Что ты говоришь, парень? — спросил Ричи величественным раскатистым голосом джентльмена с Юга. — Послушай… Послушай… у мальчика сломана ручка! Посмотри, Стэн, мальчик сломал ручку! Послушай… будь добреньким и понеси досточку мальчика.

— Я сам понесу, — сказал, немного задыхаясь, Эдди. — Дай лизнуть мороженое!

— Твоя мамочка не одобрит, Эдди, — печально сказал Ричи. Он стал есть быстрее. Он только что добрался до шоколадной части в середине, его любимой части. — Микробы, мальчик! Послушай… Послушай, к тебе попадут микробы, если ты будешь есть после кого-то!

— Я рискну, — сказал Эдди.

Неохотно Ричи поднес свое мороженое ко рту Эдди… и вырвал его быстро-быстро, как только Эдди пару раз лизнул.