Оно: Нерасказанные истории (СИ)

Это было горько и обидно. Грею надоело играть Бога для людей. Надоело подталкивать их к бунту, к осознанию своей же человечности. Надоело пытаться увидеть хорошее там, где ничего хорошего не было, а если и было, то ростки доброты были слишком слабыми и слишком быстро погибали.

Он всё ещё не мог забыть свою тюрьму, клетку, в которую посадил его человек. Человек мучил его, думая, что сдерживает Зло во плоти, но при этом он сам мучился. Почему же люди сами создают себе невидимые клетки, и гордятся тем, что испытывают муки, влача в них жалкое существование? Почему никто не пытается выбраться?

То, что томминокеры были для Оно низшей расой, юного томминокера тоже мучило. Старший его Создателя, Древнее Оно, вообще не воспринимал отродье своего дефектного детёныша серьёзно, но Грея расстраивала не эта вполне предсказуемая реакция существа, миллионы лет назад в минуты слабости вынужденного спасаться от представителей этой «жалкой расы». Его расстраивало равнодушие и даже лёгкое отвращение к себе юного Оно, своего Создателя.

Пусть томминокеры были презренной расой для Оно. Но разве люди, Еда, были не менее ничтожны? Почему же тогда Пеннивайз так презирал Странников, но мирился с тем, что другими создателями его детёныша были люди?

Юный томминокер прекрасно понимал, что последний Странник, Джон Смит, был опасен. Понимал, что произошло тогда на корабле, и почему Пеннивайз не смог мириться с существованием томминокера даже в зазеркальной реальности.

И всё же, за этими мудрыми выводами, за пониманием всего, за прощением и даже за любовью была обыкновенная детская обида на то, что его Создатели, его родители, не могут быть все вместе.

Занятый Касл — Роком, пытающийся бороться с собственными демонами Малыш пропустил то, что происходило у него под носом. Тень детской обиды сделала то, чего Грей раньше просто не допустил бы; его юный безнадзорный Создатель нашёл себе очередную опасную игрушку, и, словно этого было мало, сделал её убийственную мощь ещё сильнее.

Юный томминокер решил привлечь к этой проблеме всех — и Древнее Оно, с интересом наблюдавшее за происходящим, и Билла, который жил для Оно, но сам отрицал это, и Джорджи, который уже успел подзабыть, что это такое — драться за того, кого любишь. Неудачников Грей решил не трогать, мудро рассудив, что они и так «подтянутся», когда поймут, что происходит.

Переговорив со всеми (а точнее, поставив всех в известность о происходящем), юный томминокер оставил себе самый сложный и опасный путь, понимая, что его поступок может стать решающим.

Но только он понимал всю серьёзность происходящего, и только в нём кроме презренной крови Странников была суть Оно — не подаренная божеством из милости, а изначальная, древняя сила Оно. И эту мощь следовало держать в тайне — до тех пор, пока это возможно.

Грей слабо улыбнулся и подумал о том, что Пеннивайз не должен знать, что он, жалкое отродье презренной расы, могуществом превосходит даже Древнее Оно. Не потому, что Оно тут же откроют сезон Охоты на него — Грей не стал бы противиться воле своего Создателя.

Потому, что юный томминокер чувствовал, что так надо.

Всё же любовь необъяснимое чувство.

***

Сила текла в нём, через него, переливалась через край и захлёстывала его с головой.

Авери едва не плакал от счастья. Мальчик рассчитывал на годы тренировок, но вот она, желанная сила — он владел ей, держал всю Землю в своей пока ещё маленькой ладони, и агенты Института казались ему теперь жалкими ограниченными взрослыми, не видящими дальше собственного носа.

Он мог заставить их убить себя.

Мог прекратить войны и насилие во всём мире.

Он стал всемогущим.

Стеклянные шарики взорвались, едва поднявшись в воздух. Просто испарились. Теперь это были Огни — и Авери уже без тени страха смотрел на своего Огонька, этими самыми Огнями, по сути, и являющегося.

Поведение юного Оно Авери несколько смущало — Огонёк вёл себя так, будто не он, Авери, а именно он, Вайз, контролировал ситуацию. Не то, чтобы Огонёк не подчинялся — юное Оно очень охотно подчинялось просьбам мальчика, но у Авери в глубине души остался неприятный осадок от того, что он что — то упустил, что — то не понял. Это тревожило и отравляло эйфорию, но не настолько, чтобы мальчик запаниковал.

Вайз — Огоньки?

Прекрасно. Он, Авери, этими самыми Огоньками управляет.

Управлять Авери начал с приказа (это была просьба, но прозвучала она как приказ) исцелить Люка Росслера. К его изумлению, обычно капризный Огонёк не стал пререкаться с ним, а согласно кивнул и на время исчез. Когда он снова объявился, Авери не стал спрашивать о результате, полагая, что ответ в любом случае будет положительным.

Пеннивайз, разумеется, не стал его разубеждать — он честно посетил Люка Росслера и предложил ему исцеление. Но зачем Авери было знать, что Люк сам не захотел вернуться? Люк — вампир нравился юному Оно больше, чем обычный мальчик Люк; встреча Люка и Авери, этих двух необычных представителей своего вида, была невозможной, и Пеннивайз быстро выбросил из головы странную прихоть своей новой интересной игрушки.