Оно: Нерасказанные истории (СИ)

Авери внимательно посмотрел в сторону Логова, улыбнулся широкой улыбкой (некоторые зубы у него уже выпали, и в кровавых лунках виднелись острые концы будущих хищных и острых как иголки зубов) и сказал фразу, которую Пеннивайз уже услышал в его душе:

— Зови меня “Билл”, если хочешь, Огонёк.

***

Комментарий к Стеклянные шарики: Зови меня “Билл”, если хочешь. (3 часть)

Пасхалки: Касл - Рок 2 сезон. Сериал посвящён в основном “Мизери”, но отсылок к “Оно” очень много.

========== Стеклянные шарики: Обряд (4 часть) ==========

— Ты причинил ей боль, Большой Билл.

Билл стёр кровь с разбитых губ. Бен посмотрел на Билла устало, и — внезапно — с состраданием.

— Прости, Бен.

— Не у меня проси прощения. — Бен развернулся и ушёл в темноту Логова, держа ударивший Денбро кулак на отлёте, словно ему было противно случившееся, словно ударив друга, он запятнал себя чем — то мерзким.

Впрочем, подумал Билл, почему «словно»? Честный Бен, никогда не поднимавший руку на своих друзей, действительно совершил мерзкую вещь в его понимании.

Он, Билл, причинил Беверли боль. Бев, его первой возлюбленной, его мечте, его любимой девочке. Целовать её было как умереть и попасть на небо, но он разбил ей сердце и душу — ей, доверившейся ему полностью.

А Одра? Мало ему было её красоты, верности, и похожести на Беверли. Мало было владеть прекраснейшей женщиной на Земле.

Ей он тоже причинил боль — тем, что дал ей надежду. Позволил любить себя.

Кто ты, Билл Денбро? Человек, игрушка Оно, муж, возлюбленный…брат?

Билл посмотрел на свою окровавленную ладонь и с убийственной ясностью ума понял, что вот это — ВСЁ. У него нет больше лазеек. Нет оправданий. Нет ничего. Та Бевви, юная и прекрасная, умерла много лет назад, Одра тоже, и только его истинная боль и любовь пережила все его жизни, воскрешая и воскрешая человека, выбравшего свою судьбу много лет назад, в тот дождливый день, когда его младший братик выбежал под дождь навстречу смерти.

Как он сказал тогда Оно?

” — Ты выбрал не того ребёнка»

Но другой во всех смыслах ребёнок выбрал его — и не в этом ли была горькая ирония судьбы?

Билл вдруг понял, что для каждого существа наступает момент истины, рано или поздно, и что момент этот решает абсолютно всё. Страха не было. Была грусть, многовековая усталость и была нежность ко всем, кого он любил и знал.

Он больше не сомневался. Не боялся, что Неудачники не смогут отговорить Авери Диксона от его сомнительного «крестового похода» во славу Сияния.

Не боялся даже того, что Пеннивайз рассмеётся ему в лицо и навсегда забросит свою надоевшую игрушку в небытие.

Билл боялся только одного — что юное Оно его не поймёт и не примет.

***

Беверли не пряталась от него. Билл сразу нашёл её — на той самой полянке у обрыва, с которого все они детьми прыгали в Кендаскиг. И он поцеловал её — и целовал снова и снова, осушая катящиеся по её щекам слёзы.

— Билл, — Беверли подняла на него свои сияющие от слёз глаза, — Мы прощаемся навсегда?

— Что ты, Бев, — Билл обнял подругу, но его голос дрогнул. Имел ли он право снова обнадёживать девушку, зная, на что решился? — Не надо, не плачь.

— Если бы ты оставил мне ребёнка… — Беверли резко замолчала и побледнела.

Всегда помнить. Всегда видеть в сыне или дочери Билла Денбро. Вырастить его или её и снова потерять, потому что — как же она забыла?! Все дети вырастают, все, кроме одного. А этот один, точнее, это одно с лёгкостью воскресит потомка Денбро для себя, и он будет летать в Мёртвых Огоньках вечно.

— Прощай, Билл Денбро. — сказала Беверли, с усилием отступая на шаг. — Я люблю тебя.

— П -прощай, Беверли. — Билл нежно провёл пальцами по её щеке. — Прости меня за всё.

Он заставил себя смотреть, как она уходит — и с каждым её шагом в нём рвалось что — то очень важное и…человечное. Билл смотрел и смотрел на Беверли вслед до тех пор, пока её тоненькая фигурка не скрылась с глаз.

***

Бен не обернулся, когда Беверли подошла к нему и положила руки на его плечи.

— Бен! — позвала девочка, и Хэнском невольно почувствовал огромную благодарность за то, что она пришла к нему.

За то, что она вернулась.

— Иди ко мне, Бен. — Беверли развернула его лицом к себе и поцеловала — не так, как она только что целовала Билла Денбро. Этот поцелуй был не прощальным. Он был…жизнеутверждающим. В нём было «Да», и согласие, и любовь, и горькая нежность.

— Беверли, я буду ждать, я…

Бев закрыла Бену рот ладонью и снова поцеловала его — не как самка, принявшая служение самца.

Она поцеловала его с любовью, о которой Бен не мог даже мечтать, и на этот раз он принял её полностью, сделал её своей и только своей.

Беверли была полна его и своей любовью, и впервые за много — много лет ей захотелось жить — не игрушкой высших сил и инопланетных сущностей, а обыкновенной человеческой самкой, выбравшей себе…не самца, но спутника жизни.

Впервые мысли о своей любви к Биллу показались ей лёгкими.

— Я люблю тебя, Бен. — сказала Беверли.

И это была правда.

***