Оно-но-Комати

Наши любимые и друзья уходят в Страну Вечности, а мы ничего не можем с этим сделать. Мы вынуждены мириться с неизбежностью.

Я не хотела, и я давно жду свою смерть, которая почему-то так долго не приходит. Всё, что я оставила миру – были мои стихи и воспоминания того, что когда-то жила в Японии красавица-поэтесса и возлюбленнея императора Ниммё – Оно-но Комати.

Однажды от меня останутся лишь одни воспоминания, которые тоже сотрут волны времени с памяти земли, как это происходило со многими людьми.

О, боги, защитите меня от забвения!

Тэкэра кашляет, она больна чахоткой, но всё ещё держится и улыбается мне.

– Ты могла так же, как и я и Эйка, остаться в услужении в гареме. Говорили, Наоми предлагала тебе из жалости, – произнесла бывшая гейша.

– Из жалости? Я не хочу жить из жалости. Я вообще не хочу жить….я хочу быть свободной.

– Теперь ты свободна и одинока, а в гареме властвует Юко. Говорят, она задумала со временем прибрать к своим рукам всё заведение Наоми, только и ждёт, когда старуха отдаст свои последние концы.

Я вздохнула:

– Мы страдаем и думаем, так и должно быть. Нам внушили, что «боги воспитывают нас нашими страданиями».

– А разве это не так? – удивилась Тэкэра.

– Путь? Какой же этот путь? – спросила она.

– Путь радости. Ты можешь познавать этот мир не с помощью страданий, а с помощью радости, когда Жизнь сама открывает нам Дорогу Счастья.

– Но такого не бывает, – возразила Тэкэра.

– Потому что мы сами выбираем страдания.

Я видела, как Тэкэа притихла, она внимательно слушала меня, несмотря на то, что обычно в прошлые годы была не склонна к сентиментам. Возможно, люди меняются, когда стареют?

Я вздохнула:

– Прости меня, Тэкэра, я говорю слишком много, а ты, наверное, успела полюбить Тишину? Мы редко пребываем в одиночестве, отвергаем его, отталкиваем от себя, несмотря на то, по сути своей, мы все одиноки, только не осознаём этого.

– Одиноки? – удивилась Тэкэра.

Только сейчас в свете фонарей я заметила, как она изменилась, на её некогда гладком лице, таком молодом, успели появиться глубокие морщины. А, ведь, было время, когда Тэкэра гордилась своей молодостью и красотой, как и те киенты, которые предпочтиали её среди всех гейш гарема. Всё куда-то ушло, и Грозный Властелин Время успело вступить с свои права и сказать своё последнее слово нам, живым, ибо над мёртвыми оно не имеет власти. Мёртвые пребывают в Вечности, а время является слугой у Вечности.

Тэкэра заварила мне чаю и разложила на столе сладости. В последние дни я стала равнодушна к ним, хотя раньше очень любила. Возможно, я медленно делала свои шаги по направлению к Вечности.

– Ты, наверное, проголодалась, Оно, – предположила Тэкэра, откусывая небольшое пирожное с жёлтым кремом, – завтра у Юко намечается оргия, и я принесу ещё.

– Не нужно, – ответила я.

– Не нужно? Но раньше ты так любила эти пирожные, и для своих вечеринок заказывала их в лавке Кетыко. Разве не так?

– Как он?

Говорят, болеет, и своё дело передал сыну. Теперь его сын снабжает Юко этими сладостями.

– Вот как?

Тэкэра кивнула:

– Да, Юко тоже любит эти пирожные, хотя это сильно раздражает старуху.

– Почему?

– Потому что они стоят очень дорого, а г-жа Наоми стала такой скрягой в последнее время. Я уже рассказывала тебе. Разве ты не помнишь?

– Помню. Однако бывали времена, когда Наоми с радушием принимала меня у себя. Одно время мы даже были с ней подругами. Хотя подобное трудно себе представить. Наоми была другой, совсем другой, как и все мы.

Я почувствовала, что Тэкэра прикоснулась к моему плечу.

– Ты опять в унынии, дорогая? Тебе следует больше бывать на людях, тогда ты перестанешь думать о грустном.

– Конечно, ведь люди так суетливы, что они ни в коем случае не дадут тебе сосредоточиться на твоём сердце и внутреннем мире. В этом заключается «лечение».

Тэкэра молчала, очевидно, она совсем не знала, что ответить.

– Ты всегда была загадкой для меня, Оно, – вдруг произнесла Тэкэра, – именно такие женщины и нравятся мужчинам. Они загадочны, умны, мудры. Мужчины ценят нашу мудрость. Потому что не обладают ею сами. У меня и Эйки никогда не было этой самой внутренней мудрости. Мы брали страстью и распущенностью, что делает сейчас Юко. Но страсть временна, а мудрость вечна.

– Где же Эйка? В последнее время она долго не заглядывает ко мне.

– Эйка приболела, она плохо чувствует себя вот уже на протяжении нескольких дней. Наоми лишь ворчит, почему всю работу я делаю за двоих. Ей и невдомёк, что человеку может быть плохо.

– Я навещу её, – сказала я.

– Она очень плоха.

– Что с нею случилось?

Тэкэра пожала плечами.

– Не знаю. В последнее время она….она просто себя неважнео чувствовала, а потом слегла. Я за нею ухаживала в эти дни, но Эйке совсем не становилось лучше, затем эта проитивная Наоми упрекнула Эйку в том, что в её доме грязно, вот я и работала у неё.

– Было время, когда г-жа Наоми восхищалась Эйкой, ведь она принесла много денег в гарем, порой больше, чем я. Почему Наоми так несправедлива к тем, от кого уже ничего невозможно получить?

Тэкэра пожала пчами.

– Я не знаю, Оно, не знаю. Я ничего не знаю.