Онтологически человек

Выйдя на палубу, он первым делом сел прямо на пол и сделал то, что так давно хотелось — вылил воду из ботинок. Потом подвернул брючины и зашлепал босиком к себе. Надо было еще поймать Пеллинора — пусть выяснит, что за паренька они выловили под мостом и как он там оказался. И перекусить чего-нибудь. И найти Джин и объяснить ей, куда они делись и чем все закончилось.

И, кстати, можно ли что-нибудь сделать с «Ланцией», чтобы она и вправду так быстро ездила?

Парадная зала «Неустрашимого» сияла и переливалась, как шкатулка с драгоценностями. Две с половиной сотни гостей пересыпались по ней, как стеклышки в калейдоскопе, складываясь из одного узора в другой.

Артур восседал на возвышении в окружении гостей и азартно любезничал с Джиневрой. Время от времени к ним подходил кто-нибудь засвидетельствовать свое почтение. Судя по жестикуляции, эпизод с укрощением келпи Артур успел изложить восторженной публике раз семь, не меньше. Самым поразительным было то, что, если судить по мимике, заинтересованность Джиневры возрастала с каждой итерацией. Возможно, Артур поспорил, что не будет повторяться в описаниях, и ей было интересно, как он выкрутится.

Мирддин и Нимуэ сидели за столиком в углу, поодаль, откуда можно было видеть весь зал, не попадаясь никому на глаза.

«Тебе не тяжело? Ты уверена, что хочешь быть среди людей? Без „вуали", без ограждения?»

«Да. Я хочу понять, какие они, когда не сломаны. Когда у них все хорошо».

Дану замерла, всматриваясь. По ее серьезному, сосредоточенному лицу бежала едва заметная рябь выражений — так на белое ложится отсвет оттенка, если что-то яркое уронить в снег. Человеческий наряд скрывал ее почти полностью, только глаза блестели над высоким воротником и кончики пальцев с белыми лунками выступали из широких рукавов. Она очень старательно держала антропоморфную форму, очень тщательно повторяла образец, увиденный в витрине, и именно безупречность ее выдавала.

Тонкий профиль, точный, как формула или аккорд, выступая из жестких складок, походил на начатую скульптуру. Чтобы создавать впечатление человека, следовало бы добавлять неровностей, шероховатостей, ошибок. Крошек на скатерти, следов от помады на бокале. Всей мелкой энтропийной пены, которая возникает от столкновения человека с миром и которую так сложно имитировать.

Сообщать Нимуэ об этом Мирддин решительно не собирался.

Во-первых, для целей дану прекрасно подходил и этот вариант. Чистый вариант кода, нагружать его деталями было совершенно излишне. Бессмысленно и утомительно.

Во-вторых, Мирддин надеялся, что эффект «зловещей долины» снизит вероятность того, что, если он отвлечется, кто-нибудь успеет подойти к Нимуэ и еще чего-нибудь... попросить.

Кажется, последнюю мысль он подумал слишком громко. У Нимуэ чуть дрогнула рука под его ладонью.

«В госпитале было так страшно. Но там все было... настоящее. А тут все... как танец однодневок над водой. Такой изящный. Такой безмысленный. Я... я хочу понять. Как они заставляют себя обо всем забыть?»

«Мне кажется, это человеческие тела заставляют их забыть. В госпитале было очень видно, что в одном человеке всегда несколько векторов стремления. Даже по каким-то совсем простым вещам. Как „жить" или „умереть". И нельзя предсказать, как они суммируются. Даже люди сами этого не знают. Мы можем копировать их облик, но люди живут в своих телах по другим законам».

Подошел слуга с серебряным подносом.

На подносе была записка от Артура.

«Вы там шевелитесь иногда. Джин уже спрашивают, где она восковые манекены для интерьера подбирала».

Мирддин фыркнул и показал записку Нимуэ. Нимуэ подняла брови. Мирддин обернулся к Артуру и отсалютовал двумя пальцами. Потом попробовал отыскать в толпе гостей, кто задал вопрос, но не нашел.

«Вот так мы себя и выдаем. — Мирддин скорчил трагическую гримаску. — Забывая моргать и ставить на лицо выражение лица».

— Ладно, — сказал он вслух. — Надо следовать королевским указаниям.

Он прислушался к оркестру. Оркестр играл вальс.

— А вот еще одно человеческое изобретение, — сказал он Нимуэ. — Не самое плохое.

«И во время него можно продолжать обсуждать окружающих, не привлекая внимания. Вот, теперь у тебя выражение ммм... есть».

«Что-я-тут-делаю-и-как-не-наступить-на-этот-дурацкий-шлейф?»

«Скорее «Я-ощущаю-настолько-глубокое-внутреннее-превосходство-над-окружающими-что-так-и-быть-сыграю-по-их-правилам».

«Проецируешь».

«Нет».

«Да».

«По правому борту зеркало, смотри сама. Нет».

«Ладно. Нет. Но у тебя такое же».

«Видовое сходство, очевидно».

Как она ни старалась, смеяться целиком не вслух у нее не получалось.

Все шло своим чередом — пока не распахнулись двери и не вошел человек в серой робе. У него было сердце, оно было вышито красной тканью на груди.

Среди нарядных гостей в смокингах он смотрелся, как баржа среди яхт. Он целеустремленно пересек зал — окружающих раскидывало от него, как ударной волной. На начищенном паркете оставались следы от тяжелых ботинок. Скрипки взвизгнули и смолкли.

Нимуэ замерла. Мирддин прочел у нее по губам: «Это он! Это человек с моста!»

Человек встал прямо перед Артуром.