Онтология нового мира

      «В конце концов, человеку дана всего одна жизнь – почему бы не прожить её так, как хочется вам?» – риторически спрашивал Джек Лондон. А народная мудрость уточняет важный акцент: «каждый кузнец своего счастья», то есть постулирует беднякам неустанный труд ради минутной блажи, пока богатые как сыр в масле катаются маясь от безделья, such as, for example, in the tale by Samuel Johnson, where Rasselas, the son of the King of Abyssinia, who lived in the Happy Valley, he felt bored there and went out to find adventures. Футура же сымет несуразность: снабдив по нужным потребностям, даст всем возможность выбирать да оттачивать собственные излюбленные способности, заниматься не работой но творчеством – и ни кнута ни пряника не будет больше. Этические принципы никомаховой середины вместе с золотым правилом нравственности восторжествуют, причём не по грубой утилитаристской модели а в секуляризованных эстетических предпочтеньях. «Что такое хорошо и что такое плохо?» Маяковского весьма полезно для крохи, но взрослый слепо внемлющий афоризмам которого-нибудь Роттердамского, выглядит глупо. В час полного атеизма культуры эпимодерна вопрос истины «от чего?» получит прерогативу пред клеветническим моральным суждением «к чему?», ибо у каждого появится вдоволь досужего времени на самостоятельные раздумья да что угодно ещё. Едва от этой праздности личность устремится к беспределу вроде безобразий Борджиа; скорей наоборот, мир, где роботизация уничтожит актуальность экономики сведя на нет её проблемы, когда в масштабах Земшарной Коммунистической Республики распространится положительный анархизм, поощряет обустройство общества по расхожей фразе: «свобода одного человека заканчивается там, откуда начинается свобода другого» (только сонм генетически предрасположенных к агрессии людей останется оплотом криминала). Грядущий всечеловек по-дружески уладит, прекратит вековечную войну с природой и вознамерится достигнуть высшей цели: вступит в борьбу со смертью – перешагнёт порог зрелости… эх, ну а страдать маниловщиной, пытаясь предугадать куда себе пророет русло быстрым течением река истории далее, я не хочу ведь могу твёрдо констатировать – та скроется за линией виднеющегося горизонта.

Революция – дверь, социализм – прихожая благословлённого дома бесклассового социума, его начальная фаза. Там по нормам этикета следует разуться из стоптанных протёртых сапогов товарности, повесить на тремпель облинявшее пальто-государственность да снять помятую шапку гнилой идеологии. Родовые пятна капитализма будут выводиться столбовою дорогой вытесненья частной собственности демократическим планированием к автоматизации хозяйства; монтескьесовская троица заменится новым порядком сдержек и противовесов, вовлекающих всё населенье в организованное снизу вверх унитарно-федеративное управление; надоевший монотеизм уступит промежуточному неоязыческому убежденью что homo homini deus est. Пролетариат кои-то веки получит существующий ранее (сейчас) лишь для буржуазии (прибыль) достойный стимул к деятельности – распределение пропорционально трудовому вкладу. Главной целью станет, через приобщенье резервной армии незанятых, постепенное сокращение рабочего дня, перевоспитыванье лодырей солидарностью коллектива, разгрузка людей под вольную жизнь. Те поэтапно преодолеют вещизм со скукой, ибо им простираются широкие виды на справедливое насыщение потребностей да участье в сети многочисленных ассоциаций, служащих подспорьем развитию всяческих хобби, раскрытию личных наклонностей к определённым стезям творчества, прям по совету бродячего философа Григория Сковороды – протохиппи коего мир ловил да не споймал. Так выглядит логическая схема возведения коммунизма. Но подтолкнувшая её к попытке исполненья причудливая реальность истории внесла свои коррективы… как это случилось?