Опаленная земля

Снова муссирует версию с астероидами и озоновыми дырами. Но дело не в том, что говорит Паган. Дело в том, что говорится в прессе. Теперь они обвиняют Россию. Мы стали причиной всемирного кризиса.

Ответ:

Отлично! Надо подбросить дров. Нельзя позволить русским установить истину. Пусть думают, что это марсиане. Нанеси удар по Байконуру. Посильнее.

Когда Бартоломью Мич прочел зловещие, горевшие зеленым огнем слова, его сотрясла дрожь. Могут быть жертвы среди русских, — напечатал он. Он заранее знал, каким будет ответ. И не ошибся.

Они всего лишь пьяные крестьяне. Это наша работа. Действуй.

Бартоломью Мич тяжело поднялся с кресла, собираясь с духом, чтобы выполнить то, чего требовал от него его работодатель. Даже стекла его очков запотели от волнения. Они были похожи на затянутое пеленой дождя окно, за которым в туманном мареве висел похожий на гигантское блюдце объект с горящими по краям иллюминаторами, словно сторожевой корабль, посланец иного мира.

Глава 29

Для человека, возглавлявшего секретную службу контрразведки, полковник Рушенко отличался необыкновенной откровенностью.

— Сам я не люблю, когда мою организацию называют «Щит», — говорил он.

— Нам плевать, как она называется, — сказал Чиун.

Они находились на борту «Як-90», который дер-жал курс на Казахстан.

— Я хотел назвать ее «Rodina». Мазерленд по-вашему.

Римо протяжно зевнул.

— Но, к сожалению, к тому времени на телевидении уже была программа с одноименным названием. Не хотелось, чтобы получилась путаница. Да и передача мне не нравилась. Вообще меня воротит от современного российского телевидения.

— Что, засилье американских фильмов? — спросил Римо.

— Точно. А как вы догадались?

— На это же самое постоянно жалуются канадцы и французы.

— И совершенно обоснованно.

Римо решил сменить тему.

— Каковы истинные цели вашего «Щита»? — спросил он.

— Я уже говорил — сохранить союз.

— Союз? — переспросил Римо. — Какой еще союз?

— Советский Союз. Какой еще союз имеет историческое значение?

— Знаете, у нас в Америке тоже союз.

— Значит, вы симпатизируете нашим идеалам.

— Я бы так не сказал.

— Но мы теперь в одной команде, da?

— Nyet, мы с вами в разных командах.

— К какой организации вы принадлежите? — спросил Рушенко.

— А с чего вы взяли, что мы принадлежим к какой-то организации? — вопросом на вопрос ответил Римо.

— Для меня совершенно очевидно, что вы не из ЦРУ.

— Почему это очевидно?

Полковник Рушенко многозначительно улыбнулся:

— Если бы ЦРУ решило прибегнуть к помощи Дома Синанджу, об этом неизбежно стало бы известно в ФСК. А что известно ФСК, известно нам.

— Кто посадил своих людей в ЦРУ?

— Я ничего не могу утверждать. Скажу только одно — в ФСК точно есть наши люди.

Римо схватил полковника за покрытый черной щетиной загривок и встряхнул.

— Попробуем еще раз ответить на поставленный вопрос.

— Конечно, конечно, — пролепетал Рушенко.

— Имена, — потребовал Римо.

— Мне неизвестны имена.

Римо раздраженно фыркнул:

— Ответ неверный. Приготовьтесь к тому, что вас сейчас выбросят в окошко с высоты тридцать тысяч футов.

С этими словами Римо прижал русского лбом к окошку иллюминатора, чтобы тот прочувствовал весь ужас предстоящего падения.

— Я знаю только клички, — пролепетал Рушенко. — Это были люди КГБ, и мы решили не вдаваться в биографические подробности. Нам достаточно, что они снабжают нас информацией.

— А почему вы уверены, что эти люди не являются двойными агентами и не работают на ЦРУ? Или просто перебежчиками, поставляющими вам дезинформацию?

— Так или иначе вся информация, которая поступает из ЦРУ, все равно заведомо лживая и гроша ломаного не стоит, — ответил Рушенко.

— Это еще почему?

— Потому что они упорно не желают отказываться от услуг медиумов и экстрасенсов.

— Зачем тогда собирать ее?

— Полезно знать то, что, как считают в ЦРУ, известно им. Как полезно знать то, что они действительно знают.

— Да, пожалуй, я даже рад, что сам всего-навсего простой ассасин. От этой шпионской чехарды голова идет кругом.

— Это игры для настоящих мужчин, — самодовольно изрек Рушенко.

— Ерунда, — вмешался в разговор Чиун. — Информация не имеет никакого значения. Главное — это кто стоит у власти, кто выживет, а кто умрет.

Рушенко кивнул:

— Разумеется, это тоже важно. Однако в современном мире власть часто зависит от степени осведомленности.

— Власть в России никогда не была осведомленной, — подчеркнул Чиун, поглядывая за борт на серебристое крыло лайнера, словно опасаясь обнаружить на нем конструктивные изъяны. — Иначе России не пришлось бы снова и снова быть поверженной в хаос и анархию.