Опаловый перстень. Авантюра доктора Хирна

Караульный вздохнул и отошел. Сэр Уилки осторожно перенес друга и, заперев за собой дверь, взял нож, чтобы распороть мундир на раненом. Обнажив грудь, Уилки увидел рану немного ниже сердца, и, знакомый с человеческой анатомией, понял, что она, скорее всего, смертельна.

— Все кончено, — прошептал баронет, — он погиб. Есть ли на судне доктор? — крикнул он, выходя из каюты.

В эту минуту чья-то рука опустилась ему на плечо. Баронет обернулся и увидел перед собой мисс Нэнси.

— Где ваш друг? — спросила она, крепко сжимая руку баронета. — Где… Шарль?

— Шарль?! — вскрикнул Уилки, возвращаясь к двери. — Вы хотите знать, что с ним стало? Вот, смотрите, что вы с ним сделали! — прибавил он, отворив каюту.

— Он умер? — вскрикнула Нэнси.

— Да, умер, и если вы спросите свою совесть, то она ответит, что вы одна в этом виноваты.

— Я?!

— Да, вы убили его своей холодностью…

— Я?!

— Да, вы, потому что вы заставили его искать смерть.

— Мы поговорим об этом позже, — сказала Нэнси, заметив движение в лице Шарля. — Теперь у нас есть более важное дело. Помогите мне оказать помощь вашему другу, он еще не умер.

— Ах, если бы вы были правы! — вскрикнул баронет. — Я нашел бы в себе достаточно мужества простить вас!

В эту минуту к ним пришел доктор экипажа с мистером Макдауэлом и Гарри Палмером. Хирург внимательно осмотрел раненого, а Нэнси с лихорадочным нетерпением ждала на палубе результата осмотра. Наконец доктор объявил, что хоть рана очень опасна, но выздоровление возможно.

— Но вы знаете, доктор, — спросил Макдауэл, — что судно выходит сегодня? Что вы будете делать с больным?

— Я должен сказать вам, милостивый государь, что малейшее движение для него теперь очень опасно.

Я вас предупреждаю, что его нельзя переносить в Чарльстон.

— Его нельзя переносить, он останется здесь, — заявила Нэнси.

— Нэнси!.. Дитя мое! — вскрикнул Макдауэл.

— Я позволю себе только заметить, что поступить иначе было бы бесчеловечно, — ответила девушка.

— А ты уже готова стать его сиделкой? — с горечью сказал старик.

— Да, отец, я думаю, что это действительно будет лучше всего, и если ты позволишь, я не прочь ухаживать за больным.

— Но это уж слишком…

— Отчего же, отец? Для меня ведь это не в новинку, ты знаешь. Я успела подготовиться к этой роли во время осады Чарльстона и буду лишь продолжать то, что уже исполняла.

Макдауэл решил больше не противоречить. С того самого дня, когда бедный старик узнал, что потерял любимую жену, он совсем пал духом. Глубоко вздохнув, они с Гарри вышли из каюты.

Нэнси осталась и во время длительного переезда от Чарльстона до Нового Орлеана ни на минуту не покидала раненого. Она была отличным помощником доктору во время перевязок, при которых баронету не хватало духа присутствовать. У мистера Макдауэла в Новом Орлеане был прекрасный дом, в котором он проводил с семейством несколько зимних месяцев. Возвращаться сейчас на плантацию, где все так живо напоминало его дорогую Сару, казалось ему слишком тяжелым испытанием, и он решил остаться тут, вследствие чего Шарля Леконта по распоряжению Нэнси перенесли в дом мистера Макдауэла.

Шарль все время был в беспамятстве. Доктора, посетившие его в Новом Орлеане, не могли ничего определить. Один из них, наиболее прославленный, следивший за больным целую неделю, сказал, что отказывается что-нибудь сделать для Шарля.

— Если он выживет, — прибавил доктор, — то лишь благодаря своей молодости и сильному организму. Будем ждать часа, когда природе захочется ему помочь. Жизнь полковника зависит теперь от грамотного ухода и Божьей воли.

— Я этого не забуду, доктор, — сказал Уилки, провожая его. — У моего приятеля не будет другой сиделки, кроме меня.

— А я? — воскликнула Нэнси. — Отчего же вы не даете мне возможности помочь вам вырвать его из рук смерти?

Эти слова были сказаны с таким пылом, что Уилки, взглянув на девушку, спросил:

— Значит, вы все еще его любите?

— Люблю ли я?! — ответила она, взглянув на небо и словно призывая его в свидетели.

— Для чего же было доводить до такого отчаяния? — удивился баронет.

Нэнси зарыдала.

— О, сэр Уилки! — вскрикнула она. — Разве вы не знаете, что он прислал мне обратно с одним индейцем опаловое кольцо, залог моей бесконечной любви?

Читатель догадывается, что скоро все объяснилось и дружба между баронетом и Нэнси скрепилась еще больше. Прошло еще двадцать дней, за которые произошло лишь одно событие, на время развеявшее мрачную апатию двух друзей. В одну из таких минут, когда баронет почти не отчаялся в выздоровлении друга, ему подали письмо от генерала Гранта, в котором тот, признавая громадные заслуги Шарля Леконта при осаде Чарльстона, награждал его чином генерала.

— Увы, — сказал Уилки, передавая письмо Нэнси, — может быть, генеральские эполеты украсят гроб нашего бедного Шарля.

Время шло, а больной никак не оправлялся от мучительной лихорадки, которая совершенно его истомила. Баронет уже почти потерял надежду, но Нэнси по-прежнему оставалась спокойна. Однажды ночью, встав опустить штору, она заметила, что Шарль сделал слабое движение. В ту же минуту проснулся Уилки.