Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Нерисса Джонсон была женщиной лет сорока с сильной депрессией. Впервые недуг проявился, когда ей было за двадцать. Она тогда пролежала в постели три недели. Она училась на медсестру, но бросила учебу. У нее случилась передозировка амитриптилина – антидепрессанта, который широко применялся до изобретения «Прозака». В целом амитриптилин – хороший препарат, но в избытке он может быть чрезвычайно опасен. Передозировка способна привести к остановке сердца, и это особенно опасно, потому что люди, страдающие депрессией, склонны принимать слишком большие дозы лекарств.

Нерисса выздоровела и вернулась к учебе, но потом, непосредственно перед экзаменами, снова потеряла контакт с реальностью: она ударила пациента, находящегося под ее присмотром. Ей не предъявили обвинений и не привлекли к ответственности, но фактически тот случай положил конец ее карьере медсестры.

После этого она впала в тяжелую депрессию, которая уложила ее в больницу почти на четверть года. Пациентка была слишком подавленной, чтобы передвигаться и самостоятельно питаться. Четверть года она ходила по дому в халате, а полгода писала детские книжки, вероятно гадая, когда снова наступят черные деньки. Ей не понравилось лекарство, которое ей предложили, и, возможно, поэтому ее консультант посоветовал ЭСТ. Она согласилась с некоторой долей неуверенности и опасения, но оказалось, что это средство действительно хорошо работает.

Недостатками были потеря памяти – Нерисса не помнила дни, когда ей проводили процедуру, – и сильные головные боли, которые стали мучать ее сразу после ЭСТ. Обе проблемы являются довольно распространенными побочными эффектами данной процедуры. Обычно женщина проходила две процедуры в неделю, примерно в течение месяца. Затем она отправлялась домой, и у нее было целых одиннадцать месяцев на то, чтобы заниматься любимыми делами. В целом она прошла семь курсов ЭСТ, каждый из которых состоял из восьми отдельных процедур. Так что Нерисса не была в этом деле новичком и знала все о побочных эффектах.

Пока я работал в отделении, мне очень нравилась Джемма, одна из студенток-медсестер. Она была красива и умна, и единственное, что заставило бы вас усомниться в ее разумности, – это то, что я, кажется, ей тоже нравился. Она раньше не видела, как проводится сеанс ЭСТ, поэтому я предложил ей прийти и посмотреть. Ничто так не стимулирует служебный роман медиков, как ЭСТ, скажу я вам. Она привела с собой пару коллег, которые тоже никогда не видели, но хотели побывать на процедуре.

Я прочитал все книги на эту тему, которые только можно было прочесть. Я знал теорию на зубок; знал о влиянии терапии и мог найти правильное место для размещения электродов на обоих висках ровно лежащей головы пациента. Ведь я практиковался на Джемме.

После нажатия соответствующей кнопки машина, которую я использовал, должна была подать ток через три секунды. Сейчас, когда я пишу это, я понимаю, насколько странно и смешно все звучит. С тех пор технологии действительно ушли далеко вперед. Миссис Джонсон лежала на кровати. Джемма и ее коллеги стояли рядом. Анестезиолог сделал свое дело и занял место у ног пациентки.

– Она готова, доктор Кейв.

Я встал около головы и потянулся к электродам. Щелкнул выключателем и начал накладывать электроды на голову миссис Джонсон.

– Возможно, вам стоит воспользоваться раствором электролитов, – пробормотал анестезиолог.

«Черт», – подумал я. Я чуть не сжег ее кожу. Три пары глаз студенток-медсестер уставились на меня и увидели, что я самозванец, я им и был.

– Да, – пробормотал я, так усердно погружая конец электрода глубоко в розовый раствор, что рисковал испачкать и ручку прибора, и собственный кулак, и манжету рубашки, и весь рукав по локоть.

МОЙ ОТЕЦ ВСЕГДА СКЕПТИЧЕСКИ ОТНОСИЛСЯ К ИДЕЕ, ЧТО Я СТАНУ ПСИХИАТРОМ.

Он был учителем, а потом, когда он женился на моей матери, он стал участником семейного бизнеса. Он был практичным человеком, который научил меня включать вилку в розетку и менять лампочку. В школе я изучал физику, математику, химию, биологию и прочие общие дисциплины. Я знал, что запускать воздушного змея в грозу – плохая идея, и рад, что привил своим детям базовые знания о свойствах электричества. Как-то младшая дочь, гуляя со мной в Альпах, указала своей металлической палкой на сердитое облако, которое в ту же минуту разрядилось энергией на миллиард джоулей. Молния в нее, слава богу, не попала, но теперь она точно никогда не будет пользоваться палками.

В общем, электричество известно своей привычкой следовать по пути наименьшего сопротивления. Это то, чему меня научил папа, чему я научился в школе, и моя дочь подтвердит это. Но весь запас мудрости ускользнул от меня в тот момент, когда я поспешил приложить электроды к вискам пациентки и большим пальцем правой руки нажал кнопку на пульте.