Читаем Опасная бритва Оккама полностью

«Социальный крест» возникает вследствие диспропорции между расходами на социальные нужды и общественными доходами. Проблема состоит в том, что демографическая нагрузка на экономику в развитых странах непрерывно возрастает. Это связано со следующими обстоятельствами:

• Продолжительность жизни растет, в то время как пенсионный возраст остается неизменным с 1930‑х годов

• Рождаемость сокращается, вследствие чего численность вступающих в активный трудовой возраст поколений снижается

• Увеличивается общее время обучения в школе и доля молодежи, обучающейся в вузе. Это также приводит к сокращению активных трудовых ресурсов

• Возрастает стоимость медицинского обслуживания

• Все время увеличиваются выплаты различным категориям населения, возрастает количество категорий граждан, получающих ту или иную социальную помощь

• Дополнительной нагрузкой на экономику ложатся расходы на охрану окружающей среды, в том числе на фантасмагорическую борьбу с глобальным потеплением

В результате общие доходы пенсионных и социальных фондов (определяемые, в первом приближении, количеством работающих) падают, в то время как общие расходы (определяемые количеством получающих социальную помощь и объемом этой помощи) растут. Мы можем сделать вывод о неизбежности банкротства фондов, а следовательно, и всей современной социальной политики. Можно обсуждать, к каким политическим эффектам приведет этот крах, но не подлежит сомнению, что они будут очень значительными.

Проблема, конечно, состоит не в самом «социальном кресте», а в полной невозможности что–то осмысленное с ним сделать. Современное государство не имеет возможности повысить пенсионный возраст или снять какие–то социальные льготы и гарантии, поскольку такой шаг приведет к политически недопустимым последствиям. Невозможно значительно и, главное, быстро увеличить объем трудовых ресурсов. Миграционные потоки не могут справиться с дефицитом социальных и пенсионных фондов хотя бы потому, что значительная часть мигрантов не натурализованы и не выплачивают страховые и пенсионные налоги. Интересно, что в тех странах, где с нелегальной миграцией ведется решительная борьба, ситуация не намного лучше: либо миграция вообще практически прекращается, либо происходит нaтyрализация не только иностранных рабочих, но и их семей, что, как правило, повышает, а не понижает демографическую нагрузку.

В сущности, речь идет об управленческой проблем которая не имеет индустриального решения. Ее корни — в демографическом переходе, обусловленном процессом индустриального развития, а также — в глобализации, которую мы понимаем как исчерпание свободного экономического пространства. Индустриальная экономика кредитна по своей природе и, следовательно, на каждом шаге своего развития требует чуть больше ресурсов и чуть больше рынков сбыта — чуть больше свободного еще не освоенного индустриальной экономикой пространства. Такое пространство в 80‑е годы прошлого века закончилось.

Но, может быть, существуют другие пути экспансии. в океанские глубины, в космос, в области нанотехнологий? Ричард Фейнман сказал когда–то: «Там, внизу (в наномире) много места»[276]. Увы, все подобные авантюры лежат в области науки и, в самом лучшем случае, венчурного бизнеса. Социальные фонды не могут вкладывать деньги в венчурные предприятия. Можно, конечно, придумать какой–то механизм кредитования социальных фондов со стороны государства, но это, подобно непрерывному кредитованию колхозов в СССР, приведет только к еще большей разбалансировке кредитно–финансового механизма и в конечном итоге к инфляции.

В общем, куда ни кинь — везде клин. По всей вероятности, современные правительства (во всяком случае, европейские) доведут ситуацию до катастрофы, после чего попытаются принять «непопулярные меры» (повышение пенсионного возраста и т. п.), причем приниматься эти меры будут в наихудшей редакции — последовательно и пакетно. Эдакое «отрубание хвоста у кошки в три приема».

Россия здесь «в игре», но, к счастью, имеет все шансы на общем фоне выиграть. Все–таки мы не являемся «государством всеобщего благоденствия», и наши социальные выплаты, во–первых, минимальны, а во–вторых, управляемы. Другой вопрос, что нужно за последующие годы, в которых экономическая конъюнктура будет для России позитивна, не прийти ко «всеобщему велферу» по американскому или европейскому образцу. Такая опасность есть, тем более что постоянно говорится о необходимости создавать и поддерживать «гарант демократии» средний класс. Вот вам сценарная развилка.

Россия, пользуясь высокими ценами на нефть и газ, строит средний класс, создает что–то отдаленно напоминающее правовое государства (в западном смысле этого понятия, то есть царство взбесившегося права, подменяющего собой и политику, и культуру, и человеческие отношения, и здравый смысл) и в начале 2020‑х годов попадает вместе с остальным миром в кризис социального обеспечения.

Перейти на страницу:

Все книги серии Philosophy

Софист
Софист

«Софист», как и «Парменид», — диалоги, в которых Платон раскрывает сущность своей философии, тему идеи. Ощутимо меняется само изложение Платоном своей мысли. На место мифа с его образной многозначительностью приходит терминологически отточенное и строго понятийное изложение. Неизменным остается тот интеллектуальный каркас платонизма, обозначенный уже и в «Пире», и в «Федре». Неизменна и проблематика, лежащая в поле зрения Платона, ее можно ощутить в самих названиях диалогов «Софист» и «Парменид» — в них, конечно, ухвачено самое главное из идейных течений доплатоновской философии, питающих платонизм, и сделавших платоновский синтез таким четким как бы упругим и выпуклым. И софисты в их пафосе «всеразъедающего» мышления в теме отношения, поглощающего и растворяющего бытие, и Парменид в его теме бытия, отрицающего отношение, — в высшем смысле слова характерны и цельны.

Платон

Философия / Образование и наука
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное
Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма
Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

В сборник трудов крупнейшего теоретика и первого распространителя марксизма в России Г.В. Плеханова вошла небольшая часть работ, позволяющая судить о динамике творческой мысли Георгия Валентиновича. Начав как оппонент народничества, он на протяжении всей своей жизни исследовал марксизм, стремясь перенести его концептуальные идеи на российскую почву. В.И. Ленин считал Г.В. Плеханова крупнейшим теоретиком марксизма, особенно ценя его заслуги по осознанию философии учения Маркса – Энгельса.В современных условиях идеи марксизма во многом переживают второе рождение, становясь тем инструментом, который позволяет объективно осознать происходящие мировые процессы.Издание представляет интерес для всех тек, кто изучает историю мировой общественной мысли, стремясь в интеллектуальных сокровищницах прошлого найти ответы на современные злободневные вопросы.

Георгий Валентинович Плеханов

Обществознание, социология