Читаем Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни полностью

Итак, почему все это важно? Потому, что когда Гулд и Левонтин называют антревольты «неизбежным побочным эффектом», то они неправы, если используют термин «антревольт» в узком смысле (как синоним «пандатива»), а правы, лишь если мы понимаем этот термин в широком, всеобъемлющем смысле. Но в этом смысле термина антревольты – это проблемы конструкции, а не характерные элементы, которые могут либо быть спроектированы (адаптации), либо нет. В широком смысле слова антревольты и в самом деле «геометрически неизбежны» в одном отношении: если вы воздвигаете купол над четырьмя арками, то сталкиваетесь с тем, что можно было бы назвать необходимой конструктивной возможностью: вам нужно возвести что-то, что удержало бы купол – архитектурный элемент той или иной формы, вам решать, какой именно. Но если мы считаем антревольты необходимыми пространствами для той или иной адаптации, то вряд ли они угрожают адаптационизму.


Ил. 27


Но есть ли тем не менее какой-нибудь иной способ, которым антревольты в узком смысле слова (пандативы) на самом деле являются обязательными архитектурными элементами базилики св. Марка? Кажется, что именно это и утверждают Гулд и Левонтин, но если так, то они ошибаются. Пандативы не только были лишь одним из многих мыслимых вариантов; они были лишь одним из легко доступных. Византийские архитекторы при решении проблемы венчающего арки купола повсеместно использовали тромпы по меньшей мере с VII века424.

В основном конструкция антревольтов (то есть пандативов) св. Марка должна была решить две проблемы. Во-первых, это (в первом приближении) поверхность, требующая минимальной энергии (именно ее вы получите, растянув мыльную пленку на проволочном каркасе угла), а потому поверхность почти минимальной площади (а значит, ее можно счесть наилучшим решением, если, скажем, нужно минимизировать количество дорогостоящей смальты). Во-вторых, эта гладкая поверхность идеальна для размещения мозаичных изображений – а для этого-то и была построена базилика св. Марка – чтобы стать витриной для мозаик. Этот вывод неизбежен: антревольты базилики св. Марка не являются антревольтами даже в том широком смысле, в котором использует этот термин Гулд. Они – адаптации, выбранные из ряда равновозможных альтернатив главным образом по соображениям эстетики. Они спроектированы так, чтобы иметь именно ту форму, которую имеют, чтобы предоставить подходящую поверхность для демонстрации христианской иконографии.


Ил. 28. Тромп. Корбель, обычно небольшая арка или ниша в форме полуконуса, помещенная напротив углов квадратного в плане эркера, чтобы сформировать восьмигранник, на который мог бы опереться октагональный купольный свод или купол425


В конце концов, базилика св. Марка – не амбар; это – церковь (но не собор). Защита от дождя никогда не была основной функцией его куполов и сводов – в XI веке, когда эти купола были возведены, существовали способы решить подобную задачу и подешевле; базилика должна была стать дарохранительницей для символов веры. Стоявшая на этом месте ранее церковь сгорела и в 976 году была отстроена, но затем могущественные венецианцы, восхищенные византийским стилем мозаичных украшений, захотели возвести в родном городе здание в том же стиле. Отто Демус426, выдающийся исследователь мозаик базилики св. Марка, в четырех блистательных томах доказывает, что мозаики являются raison d’être базилики, а потому и множества ее архитектурных деталей. Иными словами, в Венеции не было бы никаких пандативов, не будь поставлена «экологическая проблема» (как демонстрировать византийские мозаичные изображения образов христианской иконографии) и найдено ее решение. Если вы посмотрите на пандативы внимательней (это можно заметить на ил. 24, но совершенно невозможно пропустить, изучая сами пандативы, как я делал во время недавней поездки в Венецию), то заметите, с какой осторожностью скруглен переход от самого пандатива к аркам, которые он соединяет – чтобы поверхность для размещения мозаик была ровнее.

Перейти на страницу:

Все книги серии История науки

Фуксы, коммильтоны, филистры… Очерки о студенческих корпорациях Латвии
Фуксы, коммильтоны, филистры… Очерки о студенческих корпорациях Латвии

Работа этнолога, доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника Института этнологии и антропологии РАН Светланы Рыжаковой посвящена истории, социальному контексту и культурной жизни академических пожизненных объединений – студенческих корпораций Латвии. На основе широкого круга источников (исторических, художественных, личных наблюдений, бесед и интервью) показаны истоки их формирования в балтийском крае, исторический и этнокультурный контексты существования, общественные функции. Рассказывается о внутреннем устройстве повседневной жизни корпораций, о правилах, обычаях и ритуалах. Особенное внимание привлечено к русским студенческим корпорациям Латвии и к биографиям некоторых корпорантов – архитектора Владимира Шервинского, шахматиста Владимира Петрова и его супруги Галины Петровой-Матисс, археолога Татьяны Павеле, врача Ивана Рошонка и других. В книге впервые публикуются уникальные иллюстрации из личных архивов и альбомов корпораций.

Светлана Игоревна Рыжакова

Документальная литература
Загадка «Таблицы Менделеева»
Загадка «Таблицы Менделеева»

Согласно популярной легенде, Д. И. Менделеев открыл свой знаменитый Периодический закон во сне. Историки науки давно опровергли этот апокриф, однако они никогда не сомневались относительно даты обнародования закона — 1 марта 1869 года. В этот день, как писал сам Менделеев, он направил первопечатную Таблицу «многим химикам». Но не ошибался ли ученый? Не выдавал ли желаемое за действительное? Известный историк Петр Дружинин впервые подверг критике общепринятые данные о публикации открытия. Опираясь на неизвестные архивные документы и неучтенные источники, автор смог не только заново выстроить хронологию появления в печати оригинального варианта Таблицы Менделеева, но и точно установить дату первой публикации Периодического закона — одного из фундаментальных законов естествознания.

Петр Александрович Дружинин

Биографии и Мемуары
Ошибки в оценке науки, или Как правильно использовать библиометрию
Ошибки в оценке науки, или Как правильно использовать библиометрию

Ив Жэнгра — профессор Квебекского университета в Монреале, один из основателей и научный директор канадской Обсерватории наук и технологий. В предлагаемой книге излагается ретроспективный взгляд на успехи и провалы наукометрических проектов, связанных с оценкой научной деятельности, использованием баз цитирования и бенчмаркинга. Автор в краткой и доступной форме излагает логику, историю и типичные ошибки в применении этих инструментов. Его позиция: несмотря на очевидную аналитическую ценность наукометрии в условиях стремительного роста и дифференциации научных направлений, попытки применить ее к оценке эффективности работы отдельных научных учреждений на коротких временных интервалах почти с неизбежностью приводят к манипулированию наукометрическими показателями, направленному на искусственное завышение позиций в рейтингах. Основной текст книги дополнен новой статьей Жэнгра со сходной тематикой и эссе, написанным в соавторстве с Олесей Кирчик и Венсаном Ларивьером, об уровне заметности советских и российских научных публикаций в международном индексе цитирования Web of Science. Издание будет интересно как научным администраторам, так и ученым, пребывающим в ситуации реформы системы оценки научной эффективности.

Ив Жэнгра

Технические науки
Упрямый Галилей
Упрямый Галилей

В монографии на основании широкого круга первоисточников предлагается новая трактовка одного из самых драматичных эпизодов истории европейской науки начала Нового времени – инквизиционного процесса над Галилео Галилеем 1633 года. Сам процесс и предшествующие ему события рассмотрены сквозь призму разнообразных контекстов эпохи: теологического, политического, социокультурного, личностно-психологического, научного, патронатного, риторического, логического, философского. Выполненное автором исследование показывает, что традиционная трактовка указанного события (дело Галилея как пример травли великого ученого церковными мракобесами и как иллюстрация противостояния передовой науки и церковной догматики) не вполне соответствует действительности, опровергается также и широко распространенное мнение, будто Галилей был предан суду инквизиции за защиту теории Коперника. Процесс над Галилеем – событие сложное, многогранное и противоречивое, о чем и свидетельствует красноречиво книга И. Дмитриева.

Игорь Сергеевич Дмитриев

Документальная литература / Публицистика / Прочая документальная литература / Документальное

Похожие книги

Как изменить мир к лучшему
Как изменить мир к лучшему

Альберт Эйнштейн – самый известный ученый XX века, физик-теоретик, создатель теории относительности, лауреат Нобелевской премии по физике – был еще и крупнейшим общественным деятелем, писателем, автором около 150 книг и статей в области истории, философии, политики и т.д.В книгу, представленную вашему вниманию, вошли наиболее значительные публицистические произведения А. Эйнштейна. С присущей ему гениальностью автор подвергает глубокому анализу политико-социальную систему Запада, отмечая как ее достоинства, так и недостатки. Эйнштейн дает свое видение будущего мировой цивилизации и предлагает способы ее изменения к лучшему.

Альберт Эйнштейн

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Политика / Образование и наука / Документальное
История леса
История леса

Лес часто воспринимают как символ природы, антипод цивилизации: где начинается лес, там заканчивается культура. Однако эта книга представляет читателю совсем иную картину. В любой стране мира, где растет лес, он играет в жизни людей огромную роль, однако отношение к нему может быть различным. В Германии связи между человеком и лесом традиционно очень сильны. Это отражается не только в облике лесов – ухоженных, послушных, пронизанных частой сетью дорожек и указателей. Не менее ярко явлена и обратная сторона – лесом пропитана вся немецкая культура. От знаменитой битвы в Тевтобургском лесу, через сказки и народные песни лес приходит в поэзию, музыку и театр, наполняя немецкий романтизм и вдохновляя экологические движения XX века. Поэтому, чтобы рассказать историю леса, немецкому автору нужно осмелиться объять необъятное и соединить несоединимое – экономику и поэзию, ботанику и политику, археологию и охрану природы.Именно таким путем и идет автор «Истории леса», палеоботаник, профессор Ганноверского университета Хансйорг Кюстер. Его книга рассказывает читателю историю не только леса, но и людей – их отношения к природе, их хозяйства и культуры.

Хансйорг Кюстер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература