Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Что стало бы хорошим архитектурным примером антревольта (в том смысле, в котором этот термин использует Гулд)? Если адаптации – это пример (хорошей, хитроумной) конструкции, то антревольт, вероятно, будет решением из разряда «ясно даже и ежу» – архитектурной деталью, лишенной какой бы то ни было конструкторской изощренности. Примером мог бы стать факт наличия в здании двери (простого проема в стене) – ведь мудрость строителя, применившего в воздвигаемом здании подобный элемент, не должна производить на нас особого впечатления. Но, в конце концов, у существования входных отверстий в жилищах есть весьма веская причина. Если антревольты – всего лишь очевидно удачные решения проблем, которые вследствие этого обычно оказываются частью в целом само собой разумеющейся строительной традиции, то должно существовать множество антревольтов. Однако в этом случае они будут не альтернативой адаптациям, а примерами адаптации par excellence – либо вынужденными ходами, либо, в любом случае, ходами, о которых глупо не подумать. Тогда примером получше могло бы стать то, что инженеры иногда описывают оборотом «и так сойдет»: нечто, что можно сделать тем или иным способом, но что никоим образом не сделать лучше. Если мы закрываем дверной проем дверью, то нужны петли, но справа или слева их прикреплять? Может быть, это неважно, так что мы подбрасываем монетку и крепим петли слева. Если другие строители, недолго думая, воспроизведут результат, закрепляя местную традицию (которую подкрепят изготовители замков, делая их только для левосторонних дверей), то это может оказаться антревольтом, прикидывающимся адаптацией. «Почему в этой деревне все двери навешиваются слева?» – классический адаптационистский вопрос, ответом на который будет: «Без всякой причины. Исторически так сложилось». Так будет ли это хорошим архитектурным примером антревольта? Возможно, но приведенный в предыдущей главе пример с осенней листвой показал, что тот, кто задает адаптационистский вопрос «почему?» никогда не ошибется, даже если верным ответом будет: «Без причины». Много ли в биосфере признаков, существующих без причины? Все зависит от того, что считать признаком. Заведомо предполагается существование бесконечно большого числа свойств (например, свойство слона иметь больше ног, чем глаз, свойство маргаритки держаться на поверхности воды), которые сами не являются адаптациями, но никакой адаптационист не будет этого отрицать. Предположительно, существует тезис интереснее, отбросить который и призывают нас Гулд и Левонтин.

Так что же такое это учение о «вездесущей адаптации», которое, по мысли Гулда, будет ниспровергнуто подобным допущением повсеместного существования антревольтов? Давайте рассмотрим самый утрированный случай адаптационизма в духе Панглосса, какой только можно вообразить, – представление, будто каждая спроектированная вещь спроектирована наилучшим образом. Достаточно однажды искоса взглянуть на инженерное искусство, чтобы понять: даже такое представление не только допускает, но и требует существования множества неспроектированных объектов. Представьте, если можете, некий шедевр человеческого инженерного искусства – великолепно спроектированную фабрику, на которой изготавливают приборы: с низким энергопотреблением, в высшей степени продуктивную, требующую минимальных затрат на содержание, с максимально благоприятными условиями труда, – ее просто невозможно сделать в каком-либо отношении еще лучше. Например, система сбора макулатуры обеспечивает сотрудников максимально удобным и приятным способом переработки разных типов макулатуры – с минимальными затратами энергии и так далее. Кажется, доктор Панглосс может торжествовать. Но погодите – для чего нужна макулатура? Ни для чего. Это – побочный продукт других процессов, а система сбора макулатуры нужна для того, чтобы от нее избавиться. Невозможно дать адаптационистское объяснение, почему система переработки является наилучшей, не предположив, что сама по себе макулатура является просто… мусором! Разумеется, можно продолжить и спросить, нельзя ли избавиться от «бумажного» делопроизводства, более эффективно используя компьютеры, но если по той или иной причине этого не случится, то нам все еще придется что-то делать с макулатурой и, в любом случае, с другими видами мусора и побочных продуктов, так что у наилучшим образом спроектированной системы всегда будет полно незапланированных характеристик. Никакой адаптационист не смог бы быть настолько «вездесущим», чтобы это отрицать. Насколько мне известно, утверждение, будто каждое свойство любого признака любого организма в природе является адаптацией, никто никогда не воспринимал серьезно – и этот тезис никогда не был неизбежным следствием ничего, что кто-либо когда-либо принимал всерьез. Если я ошибаюсь, то кто-то совершенно выжил из ума – хотя Гулд никогда не предъявлял нам этих безумцев.