Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Следуя этим курсом (что я, разумеется, рекомендую), вам придется отвергнуть «принципиальные» возражения Сёрля и Фодора против «сильного искусственного интеллекта». Представленный нами робот не является невозможным (сколь бы трудной и невероятной ни была такая инженерная задача) – и они этого и не говорят. Они согласны с его возможностью, и лишь оспаривают его «метафизический статус»; по их словам, какую бы находчивость он ни проявлял, его интенциональность не будет настоящей. Вот – резюме их позиции. Я предлагаю избавиться от такой тщетной оговорки и признать, что смыслы, которые подобный робот отыщет в мире и использует для общения с другими, будут столь же настоящими, как и ваши. Тогда ваши эгоистичные гены можно рассматривать как изначальный источник вашей интенциональности – а потому и всех смыслов, над которыми вы когда-либо размышляли или которые себе воображали, – несмотря даже на то что вы можете возвыситься над своими генами, используя ваш опыт и, в частности, впитанную вами культуру, чтобы построить практически полностью независимый (или «трансцендентный») локус смысла на том фундаменте, который обеспечили ваши гены.

Я считаю, что это совершенно замечательный – и, на самом деле, вдохновляющий – способ разрешения противоречия, возникающего из‐за того, что я как личность считаю себя источником смысла, судящим о том, что и почему имеет значение, и при том одновременно являюсь представителем вида Homo sapiens, результатом нескольких миллиардов лет совершенно прозаической проектно-конструкторской деятельности, и не обладаю какими бы то ни было признаками, которые тем или иным образом не возникли в ходе того же набора процессов. Я знаю, что других это настолько шокирует, что они с новой силой обращаются к убеждению, что где-то как-то просто должна существовать преграда на пути дарвинизма и искусственного интеллекта. Я постарался показать, что из опасной идеи Дарвина следует, что такой преграды нет. Истинность дарвинизма означает, что мы с вами – артефакты Матери-Природы, но наша интенциональность вовсе не становится менее настоящей из‐за того, что является результатом миллионов лет бездумного, алгоритмического проектирования и конструирования вместо того, чтобы быть даром свыше. Джерри Фодор может шутить о нелепости идеи, будто мы – артефакты Матери-Природы, но его смех – пустой звук; любые альтернативные точки зрения требуют введения того или иного небесного крюка. Вызванного этим выводом шока вам может хватить, чтобы проявить большую симпатию к тщетным попыткам Хомского и Сёрля избежать заключения, что все, что нужно, это естественный отбор – алгоритмическая последовательность кранов, поднимающих ввысь все более сложные формы замысла.

Или он может подтолкнуть вас к поискам спасителя. Разве математик Курт Гёдель не доказал великую теорему, демонстрирующую невозможность искусственного интеллекта? Так думали многие, и совсем недавно один из наиболее известных физиков и математиков мира, Роджер Пенроуз, в своей книге «Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики»752 решительно поддержал их интуитивную догадку. Этому и будет посвящена следующая глава.

ГЛАВА 14: Настоящий смысл, тот, который имеют слова и идеи, сам по себе является продуктом, возникающим в результате изначально бессмысленных процессов – алгоритмических процессов, создавших всю биосферу, включая и нас. Робот, спроектированный как механизм, обеспечивающий ваше выживание, подобно вам был бы обязан своим существованием инженерному проекту с иными высшими целями, но это не помешало бы ему стать автономным творцом смыслов в самом полном значении этого слова.