Опасная игра

С усилием повернув голову, она остановила на Мэтью пристальный взгляд. Его черные волосы все еще были мокрыми: утром он сунул голову под насос у Брассфилдов. Может быть, и ей стоило последовать его примеру. А вместо этого она, держась для равновесия рукой за сундук, долго мучилась, стараясь протащить гребень сквозь волосы, и каждое движение, казалось, только усиливало головную боль.

— Что, я так плохо выгляжу? — спросил он, приподняв бровь над здоровым глазом.

— В общем-то, нет, — ответила она. — Опухлость немного спала, да и цвет уже не такой фиолетовый. А видите вы глазом лучше?

— Чуть-чуть.

Но о том, что ей действительно хотелось узнать, она не решалась спрашивать. Несмотря на скверное самочувствие, она, проснувшись, сразу же обнаружила, что вместо непомерно большой, тяжелой ночной рубашки Сары она оказалась в своей собственной сорочке, и это немало ее озадачило. Она отчетливо помнила, что, когда сидела за столом и пила бузиновое вино Сета Брассфилда, на ней была мешковина. А вот после этого в памяти у нее почти ничего не осталось. И когда она проснулась бок о бок с Мэтью Маккриди в сорочке, задравшейся до колен, у нее невольно начали возникать мысли, которые она даже не решалась выразить словами.

Проведя языком по запекшимся губам, она осторожно начала:

— Я не очень хорошо помню, что там было — я имею в виду, прошлой ночью. Ну, после этой возни с москитами.

Он прекрасно понимал, что она хочет знать, но ему было интересно, как ей удастся подобраться к этой щекотливой теме.

— Зато я, — отозвался он, — не очень-то помню, что было до их нашествия.

— Ничего, кроме того, что вы крепко спали.

— Знаете, вы устраиваете подобную катавасию вторую ночь подряд, — напомнил он ей. — И если к тому времени, когда мы доберемся до Колумбуса, поезд уже уйдет, я возьму себе отдельную комнату.

Даже в такую жару она почувствовала, как у нее запылали щеки:

— Меня предупреждали о койотах, кугуарах, гремучих змеях, но никто ничего не говорил о москитах величиной со шмеля!

Она сразу же пожалела о том, что повысила голос. Пульсирующая боль в висках стала невыносимой. Когда ей в конце концов стало немного легче, она с трудом выговорила:

— Да, я думаю, это было бы лучше всего — разные комнаты, я имею в виду.

— А что, если мы будем выдавать себя за брата и сестру, пока я вас не посажу в почтовую карету? А там у Вас уже будет вооруженная охрана, и никаких проблем до самого Сан-Анджело не возникнет.

Глядя на ее изящный профиль, он не мог удержаться от соблазна слегка подразнить ее и лукаво добавил:

— К тому же вам больше не понадобится повторять вчерашнюю ночь.

— Да, да, конечно, — рассеянно ответила она; ее явно что-то тревожило. Бросив на Эдуардо быстрый взгляд, она неуверенно протянула:

— А-а…

— Я бы не стал беспокоиться из-за парнишки, если вы это имеете в виду. Насколько я могу судить, то, что он кричал мулам, полностью исчерпывает его запас английских слов. А если учесть, что говорить его учит Брассфилд, он все равно вас ни за что не поймет.

— Да, пожалуй, вы правы.

Опустив взгляд на свои руки, она некоторое время сидела задумавшись, а затем наконец отважилась спросить:

— Наверно, я вела себя очень глупо прошлой ночью?

— Ну, я бы не стал называть это словом «глупо», — уклончиво ответил он.

Нужно было попытаться применить другую тактику:

— Должно быть, женщина, которая слишком много выпила, не кажется такой уж привлекательной?

Не дождавшись ответа, она украдкой на него взглянула и еще раз спросила:

— Почему вы молчите?

После случая с рухнувшей кроватью и вчерашнего налета москитов она вполне заслужила, чтобы ее помучили, ну а потом уже можно будет и пощадить.

— Даже не знаю, что вам сказать… — И он умолк на полуслове.

— Видно, вы и сами были слишком пьяны, чтобы замечать такие подробности. — В ее голосе звучала надежда.

— Есть такие вещи, которые мужчина не может не замечать, каким бы пьяным он ни был.

— Например?

— Например, рассыпавшиеся по подушке каштановые волосы или полураскрытые губы, когка женщина как бы приглашает мужчину поцеловать себя, или ее кожа, излучающая теплое сияние в свете лампы, и то, как язычок пламени отражается в ее зеленовато-карих глазах…

Ей стало нестерпимо стыдно, и она, закрыв глаза и сглотнув, тихо проговорила:

— Не стоит продолжать, мистер Маккриди. Прошу вас.

— Я, между прочим, был Мэттом прошлой ночью, — напомнил он ей.

— Нет, сэр, вы определенно не джентльмен, — прошептала она.

— Мне казалось, Рена, мы установили это еще на Норфолкской Звезде.

— Но я считала, что мы, по крайней мере, друзья, а вы… вы…

— Обольстил вас?

— Да, именно так.

— Теперь, я полагаю, вы захотите, чтобы мы узаконили наши отношения? — сказал он, вздохнув.

— Конечно же, нет! — Голову ей пронзила острая боль, будто насмехаясь над ней. — Я бы не вышла за бесчестного человека, даже если бы он был единственным в мире мужчиной.

Нервно вертя на пальце кольцо, она с убитым видом покачала головой:

— Просто не могу поверить, чтобы я могла пойти на такое после каких-то двух кружек вина. Не могу поверить, чтобы я позволила вам целовать меня, чтобы я…