Опасная игра

Каштановые волосы Верены разметались по всей подушке, словно сверкающая масса переплетенных шелковых нитей. А ситцевая ночная рубашка Сары Брассфилд была так просторна, что соскользнула с оголенного плеча девушки, открыв взору плавную округлость груди. Мэтью почувствовал, как от желания у него пересохло в горле, он заставил себя отвести от нее взгляд и хриплым голосом произнес:

— Поворачивайтесь-ка на бок.

— Слишком устала… чтоб двигаться.

— Ну, знаете, с вами не соскучишься!

— Неправда, — произнесла она и вместо того, чтобы перевернуться на бок, начала возиться с пуговицами на шее. — Жарко… как жарко… не могу дышать.

— У вас есть надеть что-нибудь другое?

Она попыталась сесть в постели, но у нее закружилась голова.

— Я могла бы и стоя заснуть, — прошептала она. — Как я устала!

— Знаю.

— И хочу пить.

— Вы и так достаточно выпили.

— Хочу воды.

Он пощупал ее лоб. На нем выступили капельки пота, а волосы на висках были влажные. Как же ей не жаловаться на жару, если и ему самому казалось, что его сунули в раскаленную печь?! Он стоял над кроватью и с досадой думал о том, что его, кажется, угораздило попасть в очередной переплет, и конца этому пока не видно. Единственное, чего ему не хватало для превращения остатка ночи в полный кошмар, так это чтобы Верену стошнило от слишком большого количества выпитого. Кожа у нее уже и теперь была липкой — верный признак в таких случаях.

— Ладно. — Он направился в другой конец комнаты и, наливая в чашку тепловатой воды, бросил через плечо: — Если вы чувствуете, что вас вырвет, то лучше сразу свесить голову с кровати.

— Не вырвет, — проговорила она с трудом и закрыла глаза. — Я слишком сонная.

Она сделала глотательное движение и в который уже раз простонала:

— Жарко… Боже, как жарко.

— Да, да, я знаю.

С чашкой воды в руке он возвратился к кровати и сел рядом с Вереной:

— Вам придется привстать.

— Не могу. Голова кружится.

— Но вы же не хотите, чтобы вас стошнило, — меня хоть пощадите. Я устал не меньше вашего. Ну-ка, — он одной рукой помог ей сесть, а другой поднес чашку ко рту, — только не пейте слишком много.

Она сделала маленький глоток и, откинув назад волосы, пробормотала:

— Извините… за открытое окно. Мне нечем было дышать.

— Если бы вы хоть одно лето провели в Новом Орлеане, вы были бы осмотрительнее, но у вас ведь такого опыта нет, — постарался он ее успокоить. — Там — да и здесь, очевидно, тоже — никто не откроет окно, прежде чем не навесит на кровать москитную сетку. Ну ладно, что было, то прошло. Теперь нам не помешало бы хоть немного поспать.

— Мне так жарко, как в печке.

— Мне тоже, — отозвался он. — Допивайте.

Он встал, снова подошел к умывальнику и налил еще воды — на сей раз в таз. Намочив тряпку, он возвратился к кровати и, склонившись над Вереной, вытер ей пот с лица:

— Если вы чувствуете, что вас может стошнить, лучше скажите сразу.

— Нет, нет.

— А все из-за этого чертова халата, — пробормотал он. — Вас в него так закутали, будто сейчас зима, а мы — в Скалистых горах. Неужели у вас нет ничего полегче?

— Только нижняя сорочка. — Она сделала еще один глоток, на этот раз побольше, отчего почувствовала себя намного лучше, и произнесла: — Но она постирана.

— А где же она?

— На сундуке.

— Я принесу ее.

Возвратившись со сложенной сорочкой в руках, он обошел кровать с другой стороны, так что оказался за спиной у Верены, и сказал:

— Ну-ка, давайте наденем это.

У нее все плыло перед глазами, и она понимала, что пьяна, но в то же время она еще не совсем потеряла представление о приличиях: почувствовав, как его рука легла ей на шею и потянулась к верхней пуговице, она ухватилась за нее обеими руками:

— Нет, не делайте этого.

— Хотите — погашу лампу, — предложил он, — тогда я наверняка ничего не увижу.

Осторожно опустившись на кровать сзади Верены, он освободился сначала от одной, затем от другой ее руки, после чего его пальцы нащупали вторую пуговицу и продели ее сквозь петлю. Почувствовав, как все ее тело напряглось, он поспешил ее успокоить:

— Успокойтесь — сейчас я хочу только одного — спать. Насколько я понимаю, уснуть я смогу только в том случае, если вам будет не так жарко и вы наконец сами заснете.

— Остальное я сделаю сама, — прошептала она.

— Ладно.

Верный своему слову, он протянул руку и прикрутил фитиль. Желтый язык пламени сузился и взметнулся вверх, но тут же резко опал и превратился в крошечный голубой шарик, который вскоре погас, хотя фитиль еще некоторое время светился красным огоньком, испуская тонкую полоску едкого дыма, который поднимался через стекло лампы вверх.

— Ну что? Так лучше?

— Нет, все равно недостаточно темно.

— Знаете, милая моя, я много чего умею делать, но погасить луну даже мне не под силу.

Поскольку Верена продолжала сидеть неподвижно, он сказал со вздохом:

— Ну хорошо, если вы считаете, что сами сможете влезть в свою сорочку, я повернусь к вам спиной.