Опасная командировка

Когда над его головой закрылся прозрачный колпак фонаря, он повернул до упора вперед ручку фонаря и ввел ее в вырез в борту кабины, затем дожал вверх до отказа гашетку герметизации фонаря. На приборной панели погасла лампа «ЗАПРИ ФОНАРЬ», а в раскаленной на солнце кабине стало жарко, как в сауне. Илья переключил тумблер с автоматического режима на «ХОЛОД», но наддув холодного воздуха в кабину пошел только после того, как Левченко запустил двигатель.

В паре с ведомым афганским летчиком МиГ-21 они вырулили на взлетную полосу. Так парой и взлетели. Разгонявшийся на форсаже истребитель с такой скоростью уносил Илью вверх, что его вдавило в кресло. Стрелка на указателе скорости за несколько секунд отклонилась от пятидесяти до нескольких сотен километров в час. Почувствовав, как кровь отхлынула от головы к ногам, Илья стал считать про себя, чтобы не отключиться. К его удивлению, в кабине почти не было шума от рева турбины, и было слышно, как сработали механические замки уборки шасси, и ощущался скоростной напор воздуха на закрылки и элероны.

Сделав пару кругов над аэродромом, они взяли курс на город и покружили над центром Кандагара. Среди желто-серого лабиринта глиняных заборов и прямоугольников плоских крыш домов с высоты птичьего полета выделялась только мечеть с голубым куполом да овал стадиона. Пустыня началась сразу за городской чертой. Внизу Илья увидел палатки кочевников, мирно бредущий караван верблюдов и одинокий автобус. Этот автобус почему-то показался подозрительным афганскому летчику. «Атакуем!» – услышал Илья в наушниках его голос с мягким восточным акцентом, и истребители коршунами, крыло к крылу, спикировали на проезжавший внизу автобус. Когда Илья увидел, как снаряды их пушек разнесли в клочья автобус, в котором могли ехать обычные мирные люди, полет на сверхзвуковом истребителе уже не казался ему увлекательным приключением. Ему был отвратителен сам факт охоты с воздуха на людей, пусть даже в том автобусе ехали одни душманы, перед истребителями они были беззащитными, и потому все это было похоже не на бой, а на бойню.

Следующей целью истребителей стал небольшой караван из двух десятков вьючных лошадей и верблюдов. Боевой разворот, пикирование, залп НУРСов, и от растерзанного реактивными снарядами каравана осталось одно кровавое месиво. Охватив взглядом разметавшиеся туши животных и тела убитых погонщиков в белых одеждах, лежавших в лужах крови вдоль вереницы распластавшихся на земле верблюдов, Илья пожалел о том, что напросился в этот полет. Став невольным участником устроенной летчиками кровавой бойни, он хотел сейчас только одного: чтобы весь этот кошмар поскорее закончился, а МиГи все кружили и кружили над пустыней, выискивая новые цели. Это у них называлось «свободной охотой». Едет по дороге моторикша – пуск НУРСов – нет моторикши. Или же просто пугали перегонщиков скота или погонщика груженного хворостом мула: МиГи снижались до предельно малых высот, включали форсаж и с громовым раскатом проносились над их головами на сверхзвуке, отчего люди и животные в ужасе разбегались по пустыне.

Под занавес Левченко решил продемонстрировать Илье свое мастерство в высшем пилотаже. После одинарной «бочки», когда самолет сделал полный оборот вокруг продольной оси, полковник по переговорному устройству поинтересовался самочувствием своего пассажира. Илья ответил, что с ним все нормально, хотя какое там нормально, когда зависаешь в воздухе на ремнях вниз головой и кажется, что земля сейчас на тебя упадет, а они еще больше к ней нос разворачивают.

– Ты молодец! – похвалил его Левченко. – А я думал, что укатаю тебя на первом же вираже, а тебе хоть бы что. Ну, держись тогда, сейчас мы с тобой переворот Иммельмана выполним. Это такая полупетля с полубочкой, которую должны уметь делать все военные летчики, – прокомментировал Левченко их следующий головокружительный кульбит.

Выполняя очередную фигуру пилотажа, он заложил такой крутой вираж, что у Ильи чуть кишки не вывались через горло, которое сдавило так, что кадык изогнулся, а в глазах потемнело, будто он нырнул с головой в какой-то темный омут, а потом наступила звенящая тишина. Очнувшись через пару секунд, Илья ощутил невероятную легкость в теле, как в невесомости, и пришла первая мысль, что они разбились и он на небесах, в раю, так все было красиво вокруг – небо, солнце, облака. Эйфория продлилась недолго. От перегрузки у него поплыли красные круги перед глазами и кружилась голова. Поборов приступ тошноты, он сказал Левченко по переговорному устройству, что высшего пилотажа с него хватит, и запросился домой.

– Понял, идем на снижение, – ответил тот.