Опасная любовь. Засекреченный пикник

— Скорее всего, вела в местечко получше. Вздохнув, майор ситуацию обобщил:

— Итак, пропавшая в Таиланд не летала. Её парень вне подозрений. Значит, надо искать. Что мыслишь?

— Видимо, какой-то информацией обладает Антонина Мамадышкина…

— А если её задержать?

— Рановато, товарищ майор. У нас на неё ничего нет. И она Рябининым не допрошена.

— Игорь, обыскать коттедж.

— Дом не принят, хозяин неизвестен…

— Прочесать лес, а?

— Это в жилу, — согласился капитан.

— В жилу? А с кем? Силами нашего отдела? Да на тот лес нужно не менее роты солдат.

— Товарищ майор, а если протралить озеро…

— Зачем?

— Одна из версий, что похищенная убита и тело брошено в озеро. Не зря напавшие меня к нему не допустили.

— Протралить, говоришь… Чем? Тральщик привезти с Балтики?

— На лодках.

— На каких и где лодки? Озеро раскинулось на квадратные километры.

Майор задумался. Палладьев знал, что он ни катера не достанет, ни людей не даст. Время бы дал. Майор дал его тут же:

— Пару дней. Поработай с рыбаками, грибниками и проникни в этот коттедж.

Тема была исчерпана. Капитану хотелось уйти, но Леденцов не терял сосредоточенности. Капитан ждал, во что она выльется. И она таки вылилась:

— Да, следователь Рябинин просит отправить тебя в командировку.

— Куда?

— В Хибины.

— Это в Китае? — пошутил он.

— Не в Китае, а утопленника-то не опознали. В Хибинах растёт этот… Подмаренник герцинский. Нашли в кармане семена. Надо там глянуть пропавших лиц…

Капитан хотел возразить, что можно запросить Хибинское УВД. Но в его куртке надрывался мобильник. Маленький, а крикливый. Капитан его не отключал прерывать разговор с начальником не годилось, но и звонить могли по делу.

— Послушай, — велел майор.

Палладьев женского голоса не узнавал, пока она не крикнула:

— Да, Антонина!

— А-а… Что случилось?

— Игорь, мне пришла повестка, вызывают в прокуратуру к следователю. Идти?

— А почему не ходить?

— Неприятно.

— Надо, а то силой приведут.

Капитан уже хотел отключиться, когда Антонина изменила голос до жалобного:

— Игорь, вечером приди.

— Зачем?

— Очень надо…

Палладьев изложил разговор майору. Тот хихикнул:

— Да ты у неё свой человек. Иди. Только всё-таки возьми табельное оружие.

Молодые коллеги лишь усмехаются, когда говорю им что они не допрашивают, а спрашивают. Спрашивать — работать, допрашивать — проявлять искусство. Проникнуть в душу человека я всегда пробую через его работу либо какое-то увлечение. Жизненный опыт мне это позволяет: до следователя поработал и поездил. С женщинами сложнее, поскольку своим делом они увлекаются редко

— Работаете? — спросил я Мамадышкину.

— Нет.

— Но работали?

— Повертелась на фабрике, в торговле, в больнице.

— Часто меняли?

— На одном месте долго не могу.

— На что же существуете?

— На частные подряды. Квартиры мою, с детьми сижу гуляю с псами…

Все девушки красивы за счёт молодости. Но оценить Мамадышкину я не мог. Всё на месте, хороший рост, правильные черты лица, длинные волосы… Не было чего-то такого, что необходимо в лице женщины, как цветок на подоконнике. Чего-то женственного. Мягких губ, что ли?

— Не замужем?

— Чего все интересуются?…

— Ну, я по долгу службы. А вообще-то брак свидетельствует о каком-то социальном положении.

— Наивно для вашего возраста.

— Это почему же?

Когда было время, я не упускал случая поговорить на отвлечённую тему. Да и не была тема отвлечённой, поскольку мотив исчезновения Марины, скорее всего, связан с любовью. Не с ограблением же?

— Историю вам рассказать?

— Давайте, — согласился я, потому что допрос есть откровенный разговор.

— Моя одинокая подружка Зойка гуляла в женатой компании. Какая-то бабёнка начала при людях шпынять своего мужа. Зойка возьми и заступись. Бабёнка взъярилась. Мол, бери его за бутылку водки, если такая жалостливая…

Мамадышкина умолкла, спохватившись, что она не в гости пришла, а к следователю прокуратуры. Заглядывающие в кабинет мои коллеги частенько полагали, что я беседую с приятелем. В кино и книгах допрос идёт под стук по столу.

— Что дальше? — выказал я любопытство.

— Ну, вышел натуральный прикол. Зойка достала из сумки бутылку водки — и на стол. Вечеруха кончилась, собираются домой. Этот муж Зойку под руку и пошёл, бросив жене на прощанье: «Ты меня продала за бутылку водки». И живут с Зойкой до сих пор, вступив в законный брак. Мне такой не нужен.

— А какой нужен?

— Надо пережить тоску, боль, муки…

— Вы имеете в виду любовь?

— Не знаю, что имею в виду… Но сперва экстрим, а брак потом.

Пожалуй, я согласен, что любовь есть экстрим. Серьёзная девица, о сексе не спросишь. В тёмной куртке, чёрные волосы с лаковым отливом, мрачновато-блесткий взгляд. Она вспомнила:

— Про Зойку я не кончила. Этот муж приревновал её шампуром.

— Не понял…

— Проткнул насквозь за городом на шашлыках. Но важные органы не повредил.

— И продолжают жить?

— А чего?

— Разве так любят?…

— Это тоже любовь.