Опасная профессия

Я оформил подписку для получения двух экземпляров каждого номера (один для Роя) и получил первый номер журнала в ноябре. Полиграфическое качество издания было очень высоким, объем составил 410 страниц, журнал выглядел весьма респектабельным. Редколлегия состояла из двадцати человек, больше половины из них – авторы из стран Восточной Европы, мне не знакомых. Из русских писателей в редколлегию включили Виктора Некрасова и Александра Галича, недавно приехавших в Париж, а также Андрея Синявского, жившего в Париже с 1973 года. Александра Солженицына в составе редколлегии не было. Это означало, что он отказался от наверняка сделанного ему приглашения. Но для первого номера он дал одну из глав, не включенных в первое издание романа «В круге первом». Журнал объявлялся как «литературный, общественно-политический и религиозный». Среди целей его издания выделялся «безусловный антитоталитаризм, борьба против марксистского, национального и религиозного тоталитаризма». Первый русский номер журнала разошелся по миру общим тиражом 7000 экземпляров. Половину тиража покупала американская сеть бесплатного распределения книг на русском и восточноевропейских языках «Universal Book Exchange». Эта оптовая закупка также была формой финансовой поддержки журнала. В последующем тираж не увеличивался, а несколько снижался. В Советский Союз, по заявлениям Максимова, попадало разными путями около трехсот экземпляров. Лично я рассматривал появление «Континента» как очень полезное, прежде всего для формировавшейся в Западной Европе новой русской литературной эмиграции.

Выход первого номера «Континента» приветствовался западной прессой: «Для критиков и ученых это было одним из важнейших событий года, – писала The Washington Post 30 декабря, – возможность того, чтобы такие знаменитые писатели в изгнании, как Александр Солженицын, Андрей Синявский и Иосиф Бродский, появились под одной обложкой… И здесь же опубликованы произведения крупнейших фигур из других стран, румынского автора Э. Ионеску, югославского Милована Джиласа, венгерского кардинала Миндсенти».

Однако «медовый месяц» нового журнала продолжался не более двух недель. Солженицын, опубликовавший в первом номере приветственное «Слово к журналу», датированное июнем, был крайне возмущен очерком Андрея Синявского (Абрама Терца) «Литературный процесс в России» и сделал по этому поводу особое заявление. (На пятидесяти страницах довольно интересного текста о проблемах русских писателей в СССР Синявский ни разу не упомянул Солженицына. Это был явный ответ Синявского на отказ Солженицына подписать в 1966 году коллективный протест шестидесяти писателей по поводу суда над Синявским-Терцем и Даниэлем-Аржаком.)

А в начале октября вышел 1-й номер “Континента”, – писал позже Солженицын, – я вскипел от развязно-щегольской статьи Синявского, от его “России-суки”. Увидел в том (и верно) рождение целого направления, злобного к России, – надо вовремя ответить, не для эмиграции, для читателей в России» (Новый мир. 1998. № 9. С. 87).

Главное возмущение Солженицына вызвало спорное, но правомерное наблюдение Синявского о характере русского человека:

«Русский человек не в силах допустить, что какое-то зло от него, от русского человека, исходит. Потому что внутри, в душе он – хороший. Он не может представить, что в Русском государстве русские люди чувствуют себя плохо по вине таких же русских или по своей собственной вине. Русский – это свой. От своих зла не бывает, зло всегда от чужих. Российский антисемитизм – это форма отчуждения зла, это спихивание собственных пороков на козла отпущения» (Континент. 1974. № 1. С. 183–184).

В дополнение к первым проблемам «Континента» Генрих Бёлль и Гюнтер Грасс (Günter Grass) опубликовали в немецкой прессе «Открытое письмо» Солженицыну и Максимову с критикой обращения за помощью в издании журнала к концерну Шпрингера. У Грасса и особенно у Бёлля с газетной империей Шпрингера была давняя вражда. Солженицын и Максимов, по отдельности, но очень резко, ответили немецким писателям. На русском языке этой полемики я не нашел. Дружба советской писательской эмиграции с немецкими социал-демократами закончилась.