Опасная профессия

Я пишу об этом столь подробно потому, что после ранней смерти В. Я. Лакшина в 1993 году, в возрасте 60 лет, авторы некоторых работ о нем приписывали появление этого очерка за границей и в переводах на французский и английский стихийным силам самиздата. В действительности В. Я. Лакшин готовил его именно для зарубежных публикаций, а не для самиздата, соблюдая при этом необходимую осторожность. Рассказанная здесь история никому, кроме меня, не была известна. Никакой самиздатной циркуляции этого очерка в СССР не было.

Первой ответила Люся Катала. В письме, а затем по телефону она сообщила, что «Теленок» переводился в Париже с рукописи и был издан в конце 1975 года («Le Chêne et le Veau». Ed. du Seuil). Издательство «Albin Michel», в котором работала Люся, готово срочно издать очерк Лакшина, но до книжного формата его следует дополнить материалами о Твардовском и «Новом мире». 9 июня я подписал договор с директором. В дополнение к основному тексту в книгу были включены «Открытое письмо» дочери Твардовского Валентины, статья Роя с биографией Твардовского и оценкой его роли в русской литературе и очерк Ефима Эткинда о значении «Нового мира» и о его главных авторах (Михаил Булгаков, Борис Пастернак, Виктор Некрасов, Анна Ахматова, Константин Паустовский и многие другие писатели, известные французам). Участие в этом проекте Ефима Эткинда было очень важно. Его знали в Париже как близкого ленинградского друга Солженицына. Эткинд среди русской эмиграции в Париже имел высокую репутацию объективного литератора.

Французское издание «Vladimir Lakchine. Résponse à Soljénitsyne» вышло в феврале 1977 года, раньше русского. Это была небольшая книга в плотной глянцевой обложке, 182 страницы с вкладкой фотографий. Одна из них запечатлела, как Солженицын и Лакшин 21 декабря 1971 года вели под руки вдову Твардовского Марию Илларионовну к свежевырытой могиле поэта на Новодевичьем кладбище.

С Майклом Гленни я познакомился в 1971 году, когда он приезжал в Москву улаживать некоторые спорные вопросы по сделанному им переводу романа Солженицына «Август Четырнадцатого». Перевод был уже сделан, но назначенная адвокатом Солженицына (по просьбе автора) комиссия из трех экспертов считала, что он требует серьезной доработки. Гленни, уже имевший опыт перевода Солженицына («Крохотки» и третья часть всех глав британского издания «В круге первом»), с предложениями комиссии не соглашался. Членов комиссии, один из которых, Вольфганг Казак (Wolfgang Kasack) из Кельнского университета, был немцем, Гленни не считал для себя авторитетами. (В. Казак, с которым я познакомился в 1974 году, выучил русский язык, находясь как немецкий солдат в плену в СССР в 1944–1947 годах. Он попал в плен, когда ему было семнадцать лет.) Гленни прекрасно знал русский язык со всей его идиоматикой, так как в молодости в 1950-е годы окончил двухгодичную школу русского языка для агентов секретной службы Соединенного Королевства. (Наверное, около половины всех британских советологов были выпускниками этой школы.) Чтобы мои читатели поняли, почему переводчик Солженицына сразу согласился стать переводчиком В. Я. Лакшина, я приведу здесь отрывок из письма Гленни от 26 февраля 1973 года. Он писал по-русски очень хорошо, но не без грамматических ошибок: