Опасная профессия

«Смотря похороны Брежнева по телевизору в Лондоне, я прежде всего обратил внимание на то, насколько весь ритуал и выступления были лишены каких-либо эмоций, даже по сравнению с похоронами партийного идеолога Михаила Суслова, проходившими на Красной площади лишь 10 месяцев назад. Разница с похоронами Сталина в марте 1953-го, которые я помню, была еще значительней… Речи на похоронах Сталина звучали искренно и были полны восхвалениями “отца народов”, “гения”, “величайшего полководца”, “великого лидера коммунизма”… Короткие речи на похоронах Брежнева характеризовали покойного лишь “выдающимся” и почти не говорили о его заслугах… Создавалось впечатление, что Юрий Андропов, председатель похоронной комиссии, запретил все предположения о том, что Брежнев оставил нам пример для подражания…»

«Речь Андропова была лишь коротким введением для четырех последующих выступлений: Устинова, министра обороны, академика Александрова, за которым получили трибуну партийный секретарь Днепродзержинска – города, в котором родился Брежнев, и 40-летний рабочий-шлифовальщик московского завода, молодость которого безжалостно подчеркивала старческий вид людей, стоявших возле него. На похоронах Сталина последовательность речей была знаменательна, Маленков, Берия, затем Молотов – в то время номера Один, Два и Три, правящая тройка. Хрущев был тогда номером Четыре. В понедельник 15 ноября от Политбюро выступали лишь Андропов и Устинов, и это не было случайностью. Это показывало, что у власти в СССР стоит теперь дуумвират, состоящий из бывшего председателя КГБ и министра обороны… Содержание всех речей косвенно показывало, что Брежнев был достойным человеком, но слабым лидером… при нем процветала коррупция, работали плохо, не было дисциплины… Как только гроб с телом Брежнева опустили в могилу, траурную музыку внезапно сменил четкий военный марш… Во время объявленных трех минут молчания лидеры на трибуне Мавзолея не стояли неподвижно, а менялись местами и что-то говорили между собой… Нарушения протокола начались еще раньше. По всем традициям, даже для не столь важных похорон, награды покойного несут офицеры, каждый орден на отдельной подушечке из красного шелка. Ордена Брежнева несли в беспорядке, по нескольку на каждой подушечке и самый высший из орденов, «Победа», где-то посредине…» (How they buried Leonid Ilyich // Observer Magazine. November, 1982. P. 18–24, 26).