Читаем Опасная тайна полностью

– Не знаю, зачем она пошла в твою школу. Глупость какая-то! И все же, я думаю, что мы должны отправиться к «Дружбе», даже если это окажется прикол. А вдруг там всерьез? Что тогда? Кому ты потом будешь говорить, что не поверил девчонке и бросил ее в беде? Что за беда у нее такая? В общем, давай, вставай, ноги в руки и покатили.

Женя была рада, что Федор все взял на себя. Так оно и должно быть. Теперь ее совесть спокойна. Она сделала, что должна была сделать. Теперь пусть решения принимает он.

Когда они выскочили из подъезда, на улице было уже хмуро, слегка моросил дождь. Они не стали обращать на плохую погоду внимание и побежали к автобусной остановке. Автобуса, как назло не было очень долго, ребята слегка продрогли, а когда он подъехал, то народу набилось столько, что Федора и Женю, которые поднялись на заднюю площадку, буквально вжало друг в друга.

– Прикольно, – пропыхтел Федор.

– Ага, – согласилась Женя.

Надо было ехать в центр города, и на это ушло полчаса. Автобус, как назло долго стоял на каждой остановке и тормозил у каждого светофора. Ребята сильно нервничали и от этого устали больше, чем от самой поездки.

– Она что будет там ждать? – уже когда подъезжали, спросил Федор. – Все это время?

– Вот увидишь, – проворчала Женя, – мы никого там не найдем.

Она оказалась права. Они вышли на остановке, площадь перед кинотеатром была многолюдна, но сколько они не всматривались, сколько не ходили, Маргариты нигде не было.

– Я же говорил, – сказала Женя.

– Может она замерзла и вошла в кино? – предположил Федор.

– Ага, сидит себе и смотрит комедию про двух лохов.

Они вошли в фойе кинотеатра. Здесь тоже было полно народа, но Маргариты не было и здесь. Федор даже осмелился подойти к охраннику, который лениво прогуливался взад и вперед мимо разноцветных афиш.

– Вы девочку здесь не видели в розовой куртке? – спросил он.

Охранник, немолодой и грузный мужчина со скучающим и чуть отупевшим лицом, стрельнул в него взглядом, но даже не остановился.

– Я многих здесь видел, – процедил он. – А в розовой куртке сейчас многие девчата ходят.

– У нее волосы слегка рыжие и вьются, и глаза большие зеленые, – стал описывать внешность одноклассницы Федор. – Зовут Маргаритой.

– Нет, приятель, такой здесь точно не было.

– Может она в зале? – с надеждой спросил мальчик.

Охранник смерил его с ног до головы подозрительным взглядом.

– Вот и подожди ее у выхода. Когда сеанс закончится. Полчаса осталось.

– Только это нам и остается, – Федор со вздохом поделился этой новостью с Женей.

Они вышли на улицу и снова обошли площадь перед кинотеатром. Безрезультатно. Друзья сели на лавочку у остановки и молча стали ждать. Федор волновался. Женя злилась. У нее слезы готовы были брызнуть из глаз от обиды. Хотелось разреветься. Она была на грани. И уже было собралась толкнуть Федора в бок локтем и грубо ему сказать:

– «Слушай, Федор, мне надоело перед тобой Ваньку валять. Никакой я не Женька, потому что я Женя, и я девочка».

Но только она сделала первое движение и открыла рот, как вдруг рядом с ней плюхнулся какой-то взрослый парень, высокий и здоровый.

– Так, пацан, это ты у нас тут Женя Бондаренко? – спросил он.

От неожиданности Женя подпрыгнула.

– Тихо-тихо! – парень положил ей руки на плечи. – Чего дергаешься, пацан? Не надо дергаться. Успокоился? Молодец. А теперь слушай меня внимательно. Вон видишь, стоит черный мерс?

Женя кивнула. Внутри у нее все сжалось от страха. Никогда в жизни с ней не случалось ничего подобного. Она даже толком не понимала, что происходит.

– Сейчас ты встанешь и не спеша пойдешь к нему, откроешь заднюю дверцу и сядешь внутрь. Все ясно?

Женя кивнула и с трудом, потому что язык очень плохо ее слушался, спросила:

– А если я не пойду и не сяду? Что тогда?

– Тогда одной девочке будет очень плохо, – тихо сказал здоровяк и прищурил глаза. – Все понял?

Женя кивнула.

– Вот и умница. Теперь ступай. А я здесь с твоим корешом посижу. Чтобы ты, да и он тоже лишних движений не делали.

Парень подсел к Федору и теперь положил руки на плечи уже ему и стал что-то нашептывать в ухо.

На еле гнущихся ногах Женя заковыляла к черному зловещему Мерседесу. Когда она подошла, задняя дверца открылась сама, девочка влезла внутрь. Первое, что она увидела, был пистолет в руках у немолодого лысоватого и хорошо одетого мужчины. Направлен он был в Женю. Черное отверстие ствола смотрела прямо в глаза. Очень трудно было отвести от него взгляд. Затем уже рядом с мужчиной она увидела Маргариту. Девочка сидела около противоположной дверцы и глаза у нее была раскрыты от ужаса. Рот ее был заклеен большим куском медицинского пластыря. Руки связаны спереди липкой лентой. Такое Женя видела только в кино.

– Садись, – тихо приказал мужчина. – Быстро!

Женя села, а мужчина закрыл за ней дверцу и одним движением сорвал с Маргариты пластырь. Девочка жалобно вскрикнула.

– Тебе было сказано, чтобы ты привела с собой еще кого-то? – не обратив на нее внимания, спросил мужчина Женю и указывал в ту сторону, где остался Федор.

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза