Читаем Опасная тайна полностью

Женя перелезла через спинку сиденья и плюхнулась в водительское кресло. Она увидела, как здоровяк встал со скамейки, повернула ключ зажигания. Тихо заработал двигатель. Боже, как здорово, что папа научил ее не только обращаться с пистолетом, но и водить машину! Правда в городе она этого никогда не делала. Но надо же когда-нибудь начинать. Мерседес тронулся с места. Женя видела, как здоровяк побежал к нему и до упора нажала на педаль газа. Машина рванулась вперед. Хорошо, что дорога в этот момент была свободна, и она ни с кем не столкнулась.

Женя гнала машину на предельной скорости. Вокруг нее замелькали улицы и автомобили.

– Ни фига себе! – восхитился на заднем сиденье Федор.

– Маргарита, – приказала Женя, – достань у Сергея Сергеевича бумажник и сотовый телефон и лезь на переднее сиденье.

Маргарита послушно и без всяких пререканий выполнила, что ей было велено, и полезла вперед. Бандит проводил ее тяжелым взглядом и спросил:

– А дальше что?

– Дальше? – Женя лихо обогнала троллейбус и свернула с трассы на улицу, которая вела вниз. – Дальше мы едем в милицию, и там вы будете объяснять, почему похитили нашу одноклассницу, угрожали нам пистолетом, в общем все.

– Понятно, – усмехнулся пленник. – Только ведь не мне, а вам придется объяснять, как вы оказались в чужой машине, да еще и с оружием в руках, связали владельца, уважаемого гражданина, известного политического деятеля, отняли у него бумажник и дорогой мобильный телефон. Как вы думаете, кому поверят, вам или мне – депутату городского собрания?

– Вот значит как? – удивилась Женя. – Депутат? Маргарита, он правду говорит?

Маргарита открыла бумажник и достала из него депутатское удостоверение.

– Депутат, – вздохнула она. – Пузиков Сергей Сергеевич.

– Пузиков? – усмехнулась Женя.

– Так кому поверят? – опять спросил пленник.

– Что ж, раз так, в милицию ехать действительно бесполезно, – согласилась Женя и резко остановила машину, так что депутат врезался лысиной в переднее сиденье. – К тому же вы уже приехали, господин Пузиков. Можете выходить.

– Что значит выходить?

– Давай, вылезай, кому говорят, – сказал Федор, открывая дверцу со стороны депутата и тыча в него пистолетом. – У меня уже рука занемела. Того и гляди выстрелит.

Пузиков пробкой выскочил из машины.

– Бандиты! – закричал он. – Хулиганы!

Женя надавила на газ, и машина опять рванула с места.

– Классная тачка, – похвалила она. – Когда вырасту только на такой буду ездить. Федор, закрой дверцу, а то вылетишь.

Федор послушно закрыл дверцу и осторожно положил рядом с собой пистолет.

– Уф! – выдохнул он. – Тяжелый, гад. Не думал, что пистолет может быть таким тяжелым.

– Молодец Федор, – похвалила Женя. – Ты был на высоте. Сними его с предохранителя. Там слева есть такой маленький рычажок, спусти его вниз. Молодец. И ты, Маргарита, тоже молодец. Не растерялась.

– А ты вообще, Бред Пит! – Федор тоже не смог сдержать своего восторга. – Это было круто! Супер! Маргарита, что с тобой? Почему ты плачешь?

Девочка, сидевшая рядом с Женей вдруг разревелась, как маленькая. Женя посмотрела на нее, потом в зеркало заднего вида.

– Рано плакать, за нами, кажется погоня, – заметила она.

Маргарита сразу как по команде перестала плакать и зашмыгала носом. Федор оглянулся.

– Точно! Сирена милицейская. Неужели менты? Чего им от нас нужно?

– Скорее всего обыкновенное нарушение правил дорожного движения. У меня скорость сто двадцать километров в час, – поглядев на спидометр, объяснила Женя. Она сбавила ход и завернула во двор. Остановилась у одного из подъездов и выключила двигатель. – Выходим!

Все трое выскочили из машины.

– Пушку оставь, – сказала Женя Федору. – Пусть теперь милиция сама разбирается, откуда у депутата Пузикова на сиденье машины пистолет. Двери не закрывай. Бежать бесполезно. Кто бежит, того ловят. Лучше мы пойдем вон к тем качелям и сделаем вид, что катаемся. Если это не люди депутата, то им и в голову не придет, что на Мерсе гоняли дети.

Ребята послушно выполняли все указания Жени. Они не спеша подошли к качелям, усадили на них Маргариту и стали ее раскачивать. Два мальчика катают девочку. Обычное ребячье дело. Вряд ли можно себе представить более мирную картину.

Женя была права. Спустя несколько секунд во двор вкатил милицейский газик. Из него выскочили два милиционера. У одного был автомат. Они забегали вокруг машины, затем один стал что-то говорить по рации, а другой встал и замер на месте, как солдат на посту. На ребят никто из них даже внимания не обратил.

– А теперь уходим, – тихо прошептала Женя. – Не спеша. Берем Маргариту под ручки и уходим.

Так они и сделали. И опять на них не обратили внимания. Ребята прошли мимо газика и свернули за угол.

– Ты знаешь этот район? – спросил Федор Женю.

– Нет, я здесь впервые.

– Не накостыляли бы нам тут.

– После всего что было, ты боишься, что нам накостыляют? – удивилась Женя.

– Мальчики, я больше не могу, – простонала Маргарита. – У меня ноги не идут.

– Вон лавочка, – сказала Женя. – Давай сядем, ты придешь в себя и все нам расскажешь. Каким образом ты влипла в эту историю, и что это за люди?

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза