Читаем Опасная тайна полностью

Маргарита всхлипнула, обняла Женю, уткнулась ей в плечо и снова разревелась.

– Я не знаю, что это за люди! – проревела она. – Я их в первый раз вижу.

Женя ласково погладила Маргариту по голове:

– Ну-ну, успокойся! Все прошло. Опасность миновала. Но как ты оказалась в их машине? И что они требовали от тебя? Успокойся и расскажи с самого начала. Итак, утром ты отправилась в мою школу. В пятую гимназию, так? Кстати, зачем ты туда поперлась? Чего тебе там понадобилось? Вот возьми платок, утрись и рассказывай.

Федор смотрел на Женю во все глаза. Во взгляде его были уважение, восторг и зависть. Сам бы он ни за что не смог бы так спокойно разговаривать с девчонкой, да еще с такой симпатичной, и чтобы та к тому же ревела на его груди.

Маргарита слегка успокоилась, взяла платок, кое-как вытерла опухшее лицо, высморкалась.

– Я не шпионить пошла в твою школу, – сказала она Жене. – Я поехала в нее, чтобы стащить твою фотографию.

– Мою фотографию? – поразилась Женя. – Что за бред? Что ты несешь?

– Я как только тебя увидела, сразу поняла, что ты отличник. Ведь так? Признайся, ты отличник?

Женя была вынуждена признать это.

– Отличник, – вздохнула она, так как будто созналась в каком-то преступлении.

– Вот и все. Какая я догадливая. А все отличники всегда висят на почетных стендах. Вот я и подумала, что твою фотку еще не успели снять со стены, а ее все равно снимут, раз ты перешел в другую школу, так пусть лучше она достанется мне.

– А на фига тебе моя фотка? – удивилась Женя.

– Ты не понимаешь? – в свою очередь удивилась Маргарита.

– Нет, – призналась Женя.

С этого момента Федор вдруг погрустнел. Глаза у него слегка потухли, взгляд опустился вниз, губы сжались в тонкую полоску. Маргарита вздохнула и отстранилась от Жени, стала оправлять на себе куртку. А потом рассказала о своих приключениях.

Глава пятая

Приключения Маргариты

Мысль украсть Женину фотографию пришла Маргарите совершенно неожиданно. Она уже шла в школу, как вдруг ее озарила эта идея. Девочка свернула в сторону остановки. Здесь толпился народ, маршрутки ехали полные и даже не останавливались, так что ей стоило большого труда протиснуться в троллейбус. Женина пятая гимназия находилась страшно далеко – в противоположном конце города. Добраться туда можно было только с пересадкой. Маргарита сорок минут добиралась до центра, затем двадцать минут ждала другой троллейбус и ехала еще сорок минут. В общем это было путешествие, и девочку не раз посещала малодушная мысль вернуться в родную школу. В конце концов она добралась до школы. Уроки шли полным ходом. Маргарита вошла в школу.

– Девочка ты куда? – спросила ее старушка вахтерша. – Что-то я тебя не припомню. Ты разве из нашей школы.

– Мне надо кое с кем встретиться, – тихо сказала Маргарита. – Ведь это пятая гимназия?

– Э, милая моя, ты все перепутала. У нас просто пятая школа. Не гимназия. Гимназия находится совсем в другом месте.

Маргарита очень сильно удивилась:

– А как же мне попасть в пятую гимназию?

– Это тебе надо поехать на двадцать первом троллейбусе. Отсюда десять остановок. Сойдешь возле дворца творчества, а там пешочком минут десять, вот тебе и пятая гимназия.

– Спасибо! – от обиды Маргарита чуть не плакала.

И все же она не сдалась. Дошла до остановки, опять долго ждала четвертый троллейбус. В общем добралась до пятой гимназии, когда уроки уже подходили к концу. Устала просто невероятно.

Вместо старушки вахтерши здесь был охранник в военной форме. Он окинул девочку подозрительным взглядом, но ничего не сказал и пропустил ее без расспросов. Видимо он был новенький и еще не успел запомнить всех детей в лицо. Девочка стала бродить по школьным коридорам в поисках доски почета. Школа имела другую планировку, нежели та, в которой училась Маргарита, и девочка проплутала еще один урок, прежде чем нашла заветное место. Маргарита очень обрадовалась, но оглядеть стенд не успела, потому что прозвенел звонок, и коридоры наполнились гимназистами. Маргарита забилась в угол на лавочке, достала из рюкзака учебник, открыла его и сделала вид, что читает. Никто на нее внимания не обращал, и девочка дождалась конца перемены. Половина учеников покинули школу, остальные разошлись по классам на последний урок. Маргарита с бьющимся от волнения сердцем подошла к стенду, над котором сверкала золоченая надпись: «Наша гордость!!!». Какова же была ее радость, когда она увидела заветное лицо и подпись «Е.Бондаренко – 7-Б».

– Женя, – счастливо вздохнула Маргарита. – Какой он тут хорошенький!

Но тут она вспомнила, для чего здесь находится и почувствовала, как ее колотит от страха. Никогда в жизни ничего подобного Маргарита не делала. Она подумала, что сейчас умрет от страха, но все же дождалась, когда в коридоре не осталось ни одного человека и вынула фотографию из-под стеклянной рамки. Лихорадочным движением она сунула ее в учебник, это была география, и бегом кинулась вон из школы. Охранник проводил ее недоуменным взглядом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза