Читаем Опасная тайна полностью

Он указал на дисплей мобильника, и Серый увидел на светло-голубом экране две точки: зеленую и красную, которые находились рядом. Зеленой точкой был Паарме, красной точкой была Маргарита. Один раз они уже схватили ее, когда ребята попытались удрать от них в машине светловолосого типа.

– Они здесь. В зале! – обрадовался Серый и закричал в свой телефон: – Все в зал. Перевернуть там все, и доставить всех троих сюда.

Он потер руки.

– Ничего! Я все припомню этим гаврикам. Никто еще так над Серым не издевался. А этого блондинчика я буду мучить очень долго. Он у меня пожалеет, что родился на свет. Проклянет все на свете.

Вдруг Паарме вскрикнул.

– Что такое? – забеспокоился Серый.

– Они уходят! – отчаянно, словно его ранили в самое сердце, закричал Паарме. Глаза его наполнились невыносимой болью. – Уходят!

Серый уставился в прибор слежки и увидел, как красная точка стала отдаляться от центра дисплея. Вот она оказалась у периметра здания.

– Этого не может быть! – зашипел бандит. – Они же не могут ходить сквозь стены! Этого просто не может быть! Мои люди повсюду. Они должны их найти.

Но вопреки его словам, красная точка вдруг покинула периметр, и оказалась вне пределах здания.

Паарме уменьшил масштаб, и они оба видели, как точка, остановившись на некоторое время, вдруг быстро стала удаляться, а затем стремительно исчезла из поля видимости.

– Они удрали! – взвыл Паарме. – Удрали! Их опять кто-то увез. Это конец! Слышишь, ты урод? Нам конец! Обоим! Или ты надеешься, что тебя оставят в живых после того, как ты все испортил?

– Заткнись, трусливый пес! – зарычал на него Серый. – Они уже один раз пытались от нас улизнуть. Мы их поймали. Поймаем и сейчас. У меня три тачки. На чем бы они не ехали, с твоим навигатором мы их настигнем. Только не вой, раньше времени.

И они, все также держа в руках мягкие игрушки, побежали из кинотеатра, сопровождаемые удивленными взглядами персонала и охраны.

Выскочив на улицу, Серый быстро направился к «Мерседесу». За рулем опять был все тот же Толян. Только теперь взгляд у него был вовсе не такой уверенный, как прежде днем. Бандита освободили через пятнадцать минут после того, как Серому позвонил неугомонный и наглый пацан и прислал фотографию Чебурашки. Толян подтвердил, что все было чистой правдой, и Серый от злости чуть не пристрелил его. Еле сдержался. Велел не показываться на глаза. Но Толян был лучший водитель из всей его бригады.

Бандит и эстонец сели на задние места, затем к «Мерседесу» присоединились еще два джипа, они быстро наполнились людьми, очень похожими на Толяна, и Серый дал команду ехать. Машины взяли полную скорость, но на удивление главарей банды красная точка отдаляется от них с такой же скоростью. Пришлось прибавить до отказа, и они помчались через весь город, выехали за его пределы, оказались на открытой и пустой трассе и только тогда в свете своих фар вдруг увидели ехавший впереди по совершенно пустой дороге оранжевый мусоровоз. Он гнал, как сумасшедший, но удрать от «Мерседеса» и двух джипов ему не удалось. Бандиты нагнали грузовик и дали сигнал остановиться. Мусоровоз продолжал гнать, как ни в чем не бывало, а затем свернул… Серый открыл рот от удивления, потому что мусоровоз свернул, куда ему, собственно говоря, и положено сворачивать. Он свернул на территорию городской свалки. Шикарные машины вкатили вслед за ним за металлические ворота, которые тут же автоматически за ними захлопнулись, и оказались в окружении гигантских мусорных куч, над которыми в полной темноте кружились тучи галок и воронья.

Бандиты выскочили из машин и кинулись к мусоровозу. Через секунду они вытащили из кабины перепуганного водителя, слушающего плеер и поэтому никак не реагирующего на их сигналы и его напарника, совершенно пьяного и невменяемого. Больше никого в машине не было.

– Ищите в мусоре! – закричал тогда Паарме. – Они спрятались в мусоре!

Тут Серый не выдержал:

– Вот сам туда и лезь, если тебе надо. А я больше с этим делом возиться не намерен.

– Ты пожалеешь! – зашипел Паарме. Он вытащил из кармана пистолет и направил его на Серого. – Так дела не делаются.

Серый кивнул перепуганному водителю мусоровоза:

– Открывай свою контору, парень. Живо! И сыпь все на землю.

Когда весь мусор огромной вонючей кучей вывалился перед Серым, он спросил Паарме:

– Вот тебе то, что ты хотел. Что дальше?

Люди Серого с любопытством уставились на Паарме. Все ждали, что он скажет.

– А почему вороны больше не каркают? – вдруг спросил Паарме и стал судорожно и с испугом оглядываться по сторонам.

Птицы действительно больше не галдели. Их уже не было. Зато, вместо птиц в небе вдруг показался огромный боевой вертолет, и громкий голос объявил:

– Всем оставаться на местах! Это приказ! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!

От неожиданности все вздрогнули и действительно не тронулись с места. Все кроме Паарме. Тот, еще до того, как была дана команда, помчался куда-то в сторону и скрылся в темноте среди мусорных гор.

Глава десятая

Неожиданная встреча

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза