Читаем Опасная тайна полностью

С замершим от волнения сердцем Женя смотрела, как Серый бежит в другой конец кинозала к первому ряду вслед за Паарме.

– За мной! – крикнула она, когда убедилась, что оба преступника заняты сбором Чебурашек. Теперь все решали считанные секунды. – Быстро!

Она стремительно опустилась на пол и поползла на четвереньках к стене. Федор и Маргарита сделали то же самое, хотя оба никак не могли понять, зачем Женя ползет к стене. Это было совершенно бессмысленно.

Но Женя знала, что делает. Прямо в стене внизу у пола была небольшая в половину человеческого роста квадратная дверца, которая практически сливалась с ней. Дверца закрывалась на щеколду. Женя без особого труда открыла спасительную дверь и юркнула в нее как мышь в норку. Пораженные и обрадованные Маргарита и Федор последовали за ней. Все это произошло очень быстро.

– Федор! – прошептала, всматриваясь в кромешную темноту Женя, – закрой за собой дверь.

Она включила сотовый, и вспыхнувший голубым светом дисплей осветил ее радостную физиономию. Она встала на ноги. Ребята тоже поднялись и вплотную приблизились к ней.

– Идите за мной! – прокричала Женя. Прокричала, потому что здесь был просто адский грохот от динамиков, которые были встроены внутри стены над ними. Все вокруг просто сотрясалось от низких и высоких звуков. Она пошла вдоль стены вниз в сторону экрана.

О том, что за стеной есть пространство, по которому можно спокойно передвигаться, Женя знала уже давно. Года три. Как только старенький кинотеатр был переоборудован в новый многозальный комплекс с современной стереосистемой, девочка побывала здесь со старшим двоюродным братом Мишей, который все тут и устанавливал. Женя как-то увязалась с ним из любопытства, и кузен показал ей все внутренности и хитросплетения проводов, кабелей, колонок и распределительных коробок. Дверца предназначалась для монтажников и звукооператоров. Но главное, что внизу был еще один выход в подсобное помещение кинотеатра, из которого можно было выйти на улицу с обратной стороны здания.

Женя и ее друзья быстро оказались внизу, затем она свернула влево и нащупала еще одну дверь, теперь уже совершенно нормальную, толкнула ее со страхов в сердце. Она очень боялась, что эта дверь, в отличие от первой, окажется запертой. Но дверь открылась. Женя сделала шаг вперед, чуть не врезалась в какой-то стул, сзади в нее толкнулась Маргарита, в нее Федор. Женя не удержалась на ногах и полетела через стул вперед. Выронила из рук мобильник. Сразу опять стало темно.

– Осторожнее! – зашипела она с пола. – Вы меня так убьете.

– Женя! – прошептала Маргарита, щупая перед собой пространство. – Женечка, ты где? С тобой все в порядке? Федор ты его видишь?

Федор ничего не ответил. Женя нащупала телефон, встала, схватила девочку за руку и повела за собой дальше. Тут у нее в руке запел телефон. Женя машинально включила его. Раздалась ругань Серого.

– Чем ты недоволен? – удивилась Женя, и в голосе у нее зазвучала искренняя насмешка. – Ты хотел Чебурашку, теперь их у тебя целая свора. Сам разбирайся, который из них нужен твоему дружку Паарме. И смотри, не забудь кого-нибудь в кресле. Их там должно быть пятнадцать. Аста ла виста, бэби!

И отключила связь.

– А теперь ноги!

Втроем они выскочили из комнаты и оказались в полутемном коридоре, который вывел их к запасному выходу. Выход был заперт на засов, так что проблем не возникло. Через мгновение ребята были уже на улице, укрытые огромным мусорным ящиком и толстенной кирпичной трубой.

– Маргарита, – прошептала Женя. – Подойди ко мне.

Счастливая, что ее освободили, девочка подошла, и Женя бесцеремонно стала ощупывать ее одежду.

– Женя, ты чего? – удивилась Маргарита. – Что ты делаешь?

– На твоей одежде есть маяк, – объяснила Женя. – Тебе поставили его еще при той встрече во время первого похищения. С его помощью они вышли на наш след, когда мы ехали с Ильей Муромцем. Если его не найти, то они найдут тебя снова. И нас тоже. Мы ведь от тебя ни на шаг. Ищи тоже. Он может быть совсем маленьким. Со спичечную головку или еще меньше.

Маргарита тоже стала судорожно себя ощупывать, а потом вдруг вскрикнула:

– Вспомнила! Когда мне тот гад руки скотчем заматывал, то чем-то уколол в шею. Я тогда еще внимания на это не обратила. Не до того было. Такой ужас в душе творился.

Она стала водить пальцами по воротнику куртки и вскоре вынула из него маленькую булавку с круглой, как горошина, стеклянной головкой.

– Это?

– Точно, – подтвердила Женя и осторожно взяла шпионский механизм руками.

– Что дальше? Куда бежать? – спросил Федор.

– Я уверена, что вокруг кинотеатра люди Серого, – прошептала Женя. – Если мы сейчас высунемся отсюда, нас тут же схватят.

– И что делать? – жалобно спросила Маргарита. – Я больше не хочу к ним. Хватит! Натерпелась страху.

– Лезем на крышу, – сказала Женя. – У нас не больше двух минут.

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза