Читаем Опасная тайна полностью

Рядом прямо из кирпичной трубы торчали металлические ступени из гнутых труб, это была пожарная лестница, и девочка бросилась к ней и смело стала перебирать ногами. Маргарите ничего не оставалось делать, как следовать за ней. Последним поднимался Федор. Что и говорить, занятие было не из приятных. Однако друзья уже столько натерпелись страху за этот день, что сейчас им было уже не до этого. Сколько можно бояться? Через две минуты все трое были на плоской крыше кинотеатра. Перед ними горели гигантские буквы названия, а вокруг сверкали и переливались разноцветными огнями лампочки поменьше. Это с одной стороны. С другой была кромешная темнота ночи. Там был лесопарк.

– Как здесь красиво! – не удержалась Маргарита.

– Не высовывайтесь! – прошипела Женя.

Ребята сели на корточки. Затем Женя подползла к краю крыши, заглянула за парапет и увидела проезжающую прямо под кинотеатром машину-мусоросборник. Она даже заулыбалась от удовольствия, затем быстренько вытащила из кармана шарик из старой сжеванной жвачки, прилепила к нему маяк, затем подобрала первый попавшийся камушек и вдавила в него резинку, после чего прицелилась и кинула свое маленькое изделие в кузов. Бросок оказался на редкость удачным. Девочка видела, что попала точно в люк с мусором.

– Класс! – похвалила Женя саму себя, после чего вернулась к друзьям. – Все в порядке. Сейчас они отсюда свалят. Вы уж мне поверьте.

Тут к ней на шею бросилась Маргарита, обхватила ее в свои объятья и забормотала:

– Женя, Женечка, ты спас меня! Какой же ты герой! Я верила, что ты меня спасешь. Я знала! Честное слово, я знала! Когда этот бандит приказал вас с Федей убить, я думала, что тоже умру. Я даже хотела умереть. Еще немного и я бы тоже умерла. Честное слово! А потом ты позвонил, и я так обрадовалась! Так обрадовалась!

Женя смущенная и красная, попыталась оторвать девочку от себя, но ничего не получилось. Она поймала на себе насмешливый взгляд Федора, а потом вдруг почувствовала, как ее жарко и страстно целуют в губы. Глаза от удивления и неожиданности чуть не вылезли наружу. Женя задохнулась и с силой оттолкнула от себя Маргариту.

– Ты чего! – возмущенно воскликнула она.

– А чего? – как ни в чем не бывало удивилась Маргарита. Удивительно! Но она уже совершенно не была похожа на ту испуганную затравленную девчонку, которой была несколько минут назад. – Я теперь тебе смело могу все сказать. Чего скрывать? Ты так много сделал для меня. Что я могу дать взамен? Только свою любовь.

Федор фыркнул и пополз к краю крыши, чтобы посмотреть, что твориться внизу. Его плечи дергались от еле сдерживаемого смеха.

– А ты чего смеешься, Федоров? – вслед ему бросила девочка. – Так уж получилось, что я полюбила не тебя, а Женю. Чувствам ведь не прикажешь.

– Я понимаю, – согласился Федор и просто затрясся.

– Видишь ли, – заикаясь и вытирая ладонью губы, пробормотала Женя. – Видишь ли, Маргарита. Мне надо тебе кое-что сказать.

– Я знаю, что ты мне хочешь сказать. Все в порядке, Женя. Не надо скрывать своих чувств.

– И все же ты должна меня послушать! – Женя повысила голос.

Но тут к ним повернулся Федор и сообщил:

– Они уезжают! Бандиты уезжают!

Женя и Маргарита бросились к парапету и уставились вниз. Они увидели, как знакомый «Мерседес», а за ним еще два джипа плавно выруливают с автостоянки перед кинотеатром на дорогу и один за другим едут в ту же сторону, куда укатил мусоросборник.

– Куда это они? – спросил Федор.

– На свалку, – сказала Женя.

– Шутишь?

– Нисколечки. Им там самое место.

Ребята проследили за тем, как кортеж автомобилей укатил верх по улице, затем свернул в сторону и исчез. Затем все трое облегченно вздохнули.

– И что дальше? – спросила Маргарита. – Идем домой?

– Ни в коем случае, – запротестовала Женя. – Дома нас наверняка ждут люди Серого.

– Как это не домой? – удивилась Маргарита. – Да меня наверно дома с концами потеряли. Мама с отцом с ума сходят. Десятый час ночи!

До Жени вдруг тоже дошло, что ее мама тоже сходит с ума от неизвестности.

– Ой, – сказала она.

– Вот тебе и ой!

– И все равно домой нам нельзя! – сказала Женя.

– Надо хотя бы позвонить!

– Позвонить надо, – согласилась Женя и протянула Маргарите телефон. – Ты первая.

– Спасибо, ты настоящий рыцарь! – обрадовалась Маргарита. Быстро набрала номер и защебетала: – Мамочка! Прости, что не позвонила тебе раньше. С ребятами из класса пошла по классным делам и задержалась. А потом меня один очень хороший мальчик пригласил в кино. Знаешь, совершенно не было никакой возможности тебя предупредить. Я все понимаю, мамуля. Прости меня пожалуйста. Да, скоро мы будем дома. Возьмем такси. Не переживай. Все, целую. Пока!

Женя удивленно и с завистью смотрела на Маргариту. Как же у нее все легко и здорово получилось. У самой у нее сердце в груди сжалось в предвкушении неприятностей. И они не замедлили случиться.

– Кто следующий? – спросила Маргарита. – Федор? Женя?

– У меня дома все равно никого, – сказал Федор. – Мать во вторую смену работает. Будет не раньше одиннадцати.

– Дай мне, – Женя взяла телефон и набрала домашний номер. Сразу услышала голос мамы. – Мама?

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза