Читаем Опасная тайна полностью

– Я тоже угощаю, – тут же поторопился Федор и полез шарить по карманам. Взгляд его стал немного растерянным. – Да где же они? Были же!

Женя снисходительно похлопала его по плечу:

– Ну-ну, приятель, не торопись. Не надо так париться. Я эту кашу заварил, мне и платить. Ты как-нибудь в следующий раз.

– Как хочешь, – безо всякого согласился Федор.

И Женя поняла, что она поступила правильно. Так нормальные пацаны и делают. Сегодня платит один, завтра другой. В общем, тот, у кого есть на данный момент деньги.

– Где тут у вас по близости можно поесть мороженого? – поинтересовалась она.

– За углом есть кафе, – подсказала Маргарита. – «Лакомка».

– Лакомка? – удивилась Женя. – Какое славное название.

Ребята отправились в «Лакомку» угощаться мороженым. Кафе было близко от школы, и через три минуты они уже были на месте. Женя взяла три большие порции пломбира в вафельном рожке и большую бутылку «Пепси». Друзья сели за круглый столик и принялись угощаться. Естественно, что за едой Маргарита и Федор стали засыпать Женю вопросами:

– Каким образом ты оказался в нашей школе?

– Почему опоздал? Пришел только на пятом уроке.

– Раньше не получилось. Мама пошла по делам, а меня оставила со слесарем. Он два часа нам смеситель в ванной и в кухне менял. Запарил, жуть!

– Где ты раньше жил? И где живешь сейчас? На какой улице?

Первый вопрос Женя не сразу поняла, так как на какой-то миг расслабилась и забыла, что она мальчишка. Подумала, что обращаются не к ней. Федору пришлось даже двинуть ее в бок.

– Ты чего? – не понял он. – Тебя же спрашивают!

– Ну да, ну да, – поспешила согласиться Женя. – Конечно. Просто задумался на какой-то момент. Сейчас расскажу.

У нее возникло очень сильное желание все рассказать. Действительно все. Открыться новым друзьям. Надоело уже быть мальчишкой. Только вот как они на это отреагируют? Особенно Федор? Кому приятно узнать, что его целый день дурачат? Кто знает его реакцию? Наверняка из друга он сразу же превратится во врага. И все-таки, может рискнуть?

– Рассказать? Все?

– Да, расскажи, – обрадовалась Маргарита. – Нам очень интересно.

– Короче, – и все-таки Женя решила начать издалека. Сразу выпалить, что она не парень, а девчонка, просто язык не повернулся, – мы вчера только переехали с мамой в этот район. Раньше мы жили на проспекте Мира, а теперь вот сюда, после того, как разменяли квартиру.

– А что случилось? С кем-то разошлись? С отцом? – сразу же догадалась Маргарита.

– Да, – настроение у Жени слегка испортилось, когда она вспомнила про папу, – с отцом.

Маргарита сделала огромные глаза:

– Он ушел от вас?

– Да, – Женя опустила глаза.

– К другой женщине?

Женя кивнула и уткнулась в мороженое.

– Как это ужасно! – посочувствовала девочка и вздохнула совсем как взрослая. – Вон у Феди такая же история весной произошла. Разве можно бросать сыновей, когда у них такой тяжелый возраст?

Женя стрельнула глазами в Федора и ей почему-то сразу расхотелось признаваться в том, что она не мальчик. А еще она подумала, что не только сыновей, но и дочерей бросать тоже подло. И возраст у нее не менее трудный, чем если бы она была мальчишкой.

– Да ладно тебе, – несколько даже грубо перебил Маргариту Федор. – Чего докопалась до человека? Не слушай ее, Женька. Ты на какой улице живешь?

– На Вернадского, – буркнула Женя, делая вид, что ничего кроме мороженого и «Пепси» ее в данный момент не интересует.

– Здорово, – искренне обрадовался мальчик. – И я тоже на Вернадского. Ты в каком доме?

– В пятом.

– Супер! Надо же, какое совпадение. Я тоже в пятом. А в каком подъезде?

– В первом! – Женя почувствовала, как ее рот разъезжается в радостной улыбке.

– Совсем круто! – закричал Федор и сильно хлопнул ее по плечу. – Только почему я тебя ни разу не видел, братишка?

– Я же говорил, что мы только вчера переехали. Вещи грузили уже поздним вечером. Ты наверно телевизор смотрел. По-дурацки, конечно все получилось. Но наш грузовик сломался, а потом в пробке застрял. А так мы с утра все начали.

У Федора взгляд вдруг как-то изменился, и он удивленно сказал:

– Только не говори, что ты в двадцать шестую квартиру переехал!

Теперь пришла Женина пора удивляться.

– В двадцать шестую, – пробормотала она.

– Не может быть! – закричал Федор. – Такого просто не может быть! Столько совпадений за один день!

– А что такое? – ничего не понимая, спросила Женя.

– Да, Федор, я тоже ничего не понимаю, – согласилась Маргарита. – Ты нам объясни, что за совпадения такие.

– Но ведь в двадцать шестой квартире Юрка Степашин жил.

– Да ну? – удивилась Маргарита. – Действительно, удивительно. – Затем она увидела, что Женя все равно ничего не понимает, объяснила: – Юра Степашин лучший друг Федора. Он с ним за одной партой с первого класса сидел. Только Юра с родителями уехал в Питер. Там его отцу хорошую работу предложили. Вот они и переехали.

– Понятно, – кивнула Женя. – Так ты, Федор, его имел в виду, когда мне про правильного пацана рассказывал?

– Про него, – засмеялся Федор. – Бывает же такое!

Маргарита тоже рассмеялась:

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза