Опасное лето

— Тут что-то не так, — рассердился Хомса.

Начался шторм. Было слышно, как огромные валы с шумом накатывают на берег и льёт дождь, хотя за бортом их нового дома по-прежнему стояла прекрасная погода. Вдали прокатился гром. Его раскаты всё приближались, в гостиной засверкали белые молнии, и вот уже над головами муми-семейства громыхало вовсю.

Солнце тем временем спокойно садилось за горизонт.

А потом завертелся пол. Сперва медленно. Затем быстрее, так что из чашек стал выплёскиваться чай. Стол, столы и всё семейство неслись по кругу, как на карусели, а вокруг них кружились бельевой шкаф и зеркальное трюмо.

Вдруг всё прекратилось — так же внезапно, как началось.

Гром, молнии, дождь и ветер стихли.

— Какой, однако, странный мир! — сказала Муми-мама.

— Это всё ненастоящее! — с чувством выкрикнул Хомса. — На небе ни облачка. Молния трижды ударила в бельевой шкаф, а с ним ничего не сделалось! Дождь, ветер, карусель…

— А ещё этот тип, который надо мной смеялся! — закричала Миса.

— Но теперь-то всё хорошо, — сказал Муми-тролль.

— Будем соблюдать предельную осторожность, — сказал его папа. — Это опасный дом с привидениями, в котором может случиться всё, что угодно.

— Спасибо за чай, — сказал Хомса.

Он подошёл к краю гостиной, глядя в сумрак. «Они совсем другие, — думал он. — Они испытывают чувства, различают цвета, слышат звуки и кружатся, но им совершенно неинтересно, что они чувствуют, видят и слышат или почему они кружатся».

Последний краешек солнечного диска исчез в воде.

И в тот же миг гостиная озарилась светом.

Все в восхищении подняли глаза от чашек к потолку. Над ними сверкала целая радуга разноцветных лампочек — красных и синих. Подобно гирлянде из звёзд обрамляли они вечернее море, и всё это выглядело необычайно красиво и радостно. На полу тоже зажглась полоска света.

— Это чтобы никто не упал в воду, — решила Муми-мама. — Как всё-таки складно устроена жизнь. Но сегодня уже случилось столько всего волнительного и прекрасного, что я немного устала. Лучше мне прилечь.

Но прежде чем натянуть одеяло на нос, Муми-мама торопливо добавила:

— Вы всё-таки меня разбудите, если опять произойдёт что-нибудь интересное!

Чуть позже вечером маленькая Миса бродила одна у воды. Поднималась луна, готовая пуститься в свой одинокий путь сквозь ночь.

«Она как я, — подумала Миса. — Такая же одинокая и такая же толстая».

При этой мысли она почувствовала себя такой несчастной и всеми покинутой, что даже немного всплакнула.

— Почему ты плачешь? — спросил Хомса.

— Не знаю, это так приятно, — сказала Миса.

— Обычно плачут, когда грустно, — возразил Хомса.

— Это всё луна, — сказала Миса. — Луна, ночь, ну и просто печаль…

— А-а, ясно, — ответил Хомса.

Глава четвёртая О тщеславии и о том, как опасно спать на деревьях

Прошло несколько дней.

Муми-семейство потихоньку привыкало к своему новому странному дому. Каждый вечер, когда садилось солнце, загорались красивые лампы. Муми-папа обнаружил, что красные бархатные шторы можно в случае дождя задвигать и что под полом есть небольшая кладовка с круглой крышей. Под самой кладовкой плескалась вода, поэтому еда лежала в холодке и не портилась. Но удивительнее всего было то, что под потолком обнаружилось множество картин ещё прекраснее той первой, с берёзами. Их можно было опускать и поднимать когда заблагорассудится. Больше всего им нравилась картина с резной верандой — она напоминала о доме. Если бы ещё не этот чудной смех, который часто раздавался посреди разговора и до смерти всех пугал! Иногда это был не смех, а просто фырканье. Презрительное фырканье в их адрес. Однако того, кто смеялся и фыркал, они так ни разу и не видели. Когда они садились ужинать, Муми-мама ставила миску с едой в тёмный угол, под бумажную пальму, и угощение всегда съедалось без остатка.

— По крайней мере, ясно, что это кто-то очень застенчивый, — говорила мама.

— И этот кто-то чего-то ждёт, — отвечала дочь Мюмлы.

* * *

Однажды утром Миса, дочь Мюмлы и Снорочка сидели и расчёсывали свои волосы.

— Мисе надо сменить причёску, — сказала дочь Мюмлы. — Прямой пробор ей не к лицу.

— Чёлка ей тоже не пойдёт, — рассудила Снорочка, укладывая собственную мягкую и пышную чёлку. Она слегка вспушила кисточку на хвосте и обернулась посмотреть, хорошо ли лежит шёрстка на спине.

— А это приятно, когда всё тело покрыто такой шёрсткой? — спросила дочь Мюмлы.

— Очень, — довольно ответила Снорочка. — Миса, а у тебя есть шёрстка?

Миса ничего не ответила.

— Мисе пошла бы шёрстка, — сказала Мюмлина дочь и начала закручивать волосы в пучок.

— Или мелкие кудряшки, — сказала Снорочка.

Вдруг Миса встала и со всей силы топнула ногой.

— Как же вы мне надоели со своей дурацкой шёрсткой! — крикнула она в слезах. — Всё-то вы знаете! А между тем у Снорочки даже платья нет! Я бы в жизни не посмела так расхаживать! Да я лучше умру, чем буду ходить без платья!

Миса разрыдалась и выбежала из гостиной. Всхлипывая и спотыкаясь в темноте, она неслась по коридору, но вдруг в ужасе остановилась. Она вспомнила про странный смех.