Опасности путешествий во времени

Среди недовольных демонстрацией преобладали ребята из студенческих братств. На заднем плане маячила компания разъяренных девушек. С негодованием я узнала свою соседку Хильду и прочих обитательниц Экради-Коттедж. Их черты исказила гримаса злобы, ожесточенности и отвращения. Странно, как могут стипендиатки так воспринимать мирный марш? Парни в униформе корпуса подготовки офицеров запаса с грозными воплями перешли в наступление на митингующих.

Снедаемая состраданием и стыдом за агрессивно настроенных, невежественных сокурсников, я рвалась поддержать демонстрантов. Вопреки ожиданиям, они не паниковали, не нервничали, а, напротив, были само спокойствие и отвага.

Внезапно ожил громкоговоритель:

– Внимание, говорит служба безопасности университета! Приказываем всем покинуть периметр! Немедленно покиньте периметр! Касается всех!

Толпа схлынула почти мгновенно.

Участники акции заулыбались. Одни с облегчением, другие нервно. Несколько девушек заметили меня, прочли в моем взгляде сочувствие и принялись скандировать:

– Присоединяйся к нам! Вступай в наши ряды! Спаси свою жизнь!

Обращались они к тем, кто не грозил кулаками и не отворачивался с презрением.

Однако я в страхе попятилась. Мне не хватало смелости или безрассудства.

– Присоединяйся к нам! Спаси свою жизнь!

Демонстранты снова тронулись в путь, протаптывая колею в грязных сугробах. Я поспешила следом. При этом бормотала, как сильно восторгаюсь их мужеством, как горячо разделяю неприятие войны.

– Там, откуда я родом, людям запрещено протестовать.

(Неужели я ляпнула это вслух? К счастью, в суматохе меня никто не услышал.)

Ко мне вдруг приблизился один из демонстрантов. Очевидно, знакомый – однокурсник? Крепко сбитый парень с телом борца, буйной копной волос, косматой бородой и горящими глазами. Он явно относился к лидерам движения, поскольку пару минут назад схлестнулся с начальником университетской службы безопасности. Внезапно парень мне улыбнулся:

– Привет! Мы вроде знакомы.

– Правда?

– Как тебя зовут?

– Меня… – На мгновение я замешкалась, уж слишком фальшиво звучало мое имя. – Мэри-Эллен Энрайт.

– Ладно, Мэри-Эллен, не помню, как дальше. Присоединяйся к нам! Это знак.

– Не могу, у меня занятия…

– К черту занятия! Давай к нам, Мэри-Эллен! Спаси Землю.

– П-простите, но, по-моему, ядерной войны не будет, – пролепетала я.

И о чем только думала!

Здоровяк вытаращил глаза.

– «По-моему, ядерной войны не будет», – передразнил он. – Откуда такая уверенность? Может, ты прорицатель? Умеешь предсказывать будущее? Ядерное оружие существует и применяется – сначала разбомбили Хиросиму, а потом, непонятно зачем, и Нагасаки. Кто мешает им повторить, причем не единожды? Президент США – боевой генерал, в конгрессе заседают ярые противники коммунизма. Сколько народу выиграло от холодной войны, а сколько выиграет от ядерной? Да как у тебя язык поворачивается говорить, что войны не будет?! Ответь, Мэри-Эллен!

Под презрительным взглядом собеседника я вся сжалась, лепеча извинения. В конце концов, даже если бомбы не упадут, важно донести до населения всю суть ядерной угрозы. А для этого необходимо поддержать демонстрантов.

– Вот и молодец! – обрадовался здоровяк. – Присоединяйся к нам! Маршируй с нами!

Он схватил меня за руку и потянул за собой, не дав опомниться. Впрочем, попробуй я сопротивляться, преимущество все равно было на его стороне. Мне всучили транспарант, и я, как и другие демонстранты, подняла его высоко над головой. Меня вдруг захлестнули воодушевление и эмоции. Я обрела друзей. Семью.

На вопрос об имени мой спутник пробурчал нечто вроде «Джеймс» или «Джейми».

Тем временем разъяренные студенты предприняли новую атаку. Откуда-то из-за угла на шествие накинулась толпа парней.

Проклятые коммунисты! Предатели! Ублюдки! Вон из Вайнскотии!

Кто-то вырвал у меня транспарант. От мощного толчка я полетела на землю и распласталась на грязном снегу. Перед глазами мелькали полчища ног, доносились отчаянные крики и вопли. Задрав голову, я увидела, как служба безопасности выводит участников акции с территории. У одного из седовласых лидеров из ссадины на лбу текла кровь. Здоровяк, всучивший мне транспарант, мчался со скоростью профессионального футболиста, намереваясь протаранить кого-то плечом.

Толпа вновь схлынула. Оглушительно выли сирены. К воротам кампуса съехались кареты «скорой помощи». Агрессоров оттеснили назад, угомонившихся демонстрантов препроводили в фургоны. Транспаранты – в большинстве своем сломанные – остались лежать на снегу. Повсюду валялись разорванные брошюры. Митинг против ядерного оружия, состоявшийся одиннадцатого марта 1960-го, стал первым в истории университета и закончился ничем спустя сорок минут суматохи.

Когда я, с опозданием на полчаса, прихрамывая, доковыляла до общежития, соседки уставились на меня с изумлением.

– Мэри-Эллен, что стряслось? Эти нахалы-активисты сбили тебя с ног?

* * *

Как бы мне хотелось рассказать родителям о демонстрации – марше за мир.