Опасные клятвы

Дверь снова открывается, и мой желудок сжимается от страха, когда я вижу, что в комнату заносят мои чемоданы. Тео по-прежнему сидит за столом, неподвижный и молчаливый, его лицо бесстрастно, как будто он просто наблюдает за тем, как разворачивается череда событий, именно это, как мне кажется, и происходит. Он все это спланировал, а я всего лишь фигура в спектакле, который он собирается разыграть.

С того первого свидания, которое он назначил, я никогда не чувствовала, что абсолютно ничего не значу для Тео. Это странное чувство возникло сейчас, после того как столько всего произошло. Я даже не чувствую, что передо мной тот самый мужчина, за которого я вышла замуж.

Это кто-то другой. Человек, которого, как мне сказали, я должна бояться.

Я чувствую, что мои глаза наполняются паническими слезами. Я не хочу плакать, я хочу быть сильной, иметь стальной позвоночник и противостоять ему, но какое это имеет значение? Он уже знает почти все. Он знает об Адрике. И при всем том, что я знаю о нем, я не знаю, что тронет его больше, смелость или слезная мольба.

Человека, с которым я провела дни до и после нашей свадьбы, тронули бы слезы, я в этом уверена. Но этот мужчина… Я понятия не имею. Я не знаю, имело ли бы что-то значение.

Слезы и мольбы не помогли, когда он трахнул меня у комода.

При этом воспоминании меня пробирает дрожь. Мне до сих пор стыдно за то, как я отреагировала, за то, как боль от его руки, шлепающей меня, переросла в странное, горячее удовольствие, которое оставило меня мокрой для него, и это заставило меня кончить на его пальцы, а затем на его член с той дикой несдержанностью, которую я, кажется, не могу контролировать рядом с ним, даже когда должна.

— Адрик рассказал мне все, — спокойно говорит Тео, сцепив пальцы перед собой. — По крайней мере, все, что он знает, а это было не так уж и много. Умно с твоей стороны не выкладывать ему все. Я уверен, что получил от него все, что он хотел мне сказать, ни один человек не выдержит такого и не выложит все, что думает, Богу и людям. Поначалу он говорил мне разные вещи, но я быстро обуздал его язык.

Слезы текут по моим щекам, когда я пытаюсь не думать о том, что он мог иметь в виду. Он отрезал ему язык? О Боже, пожалуйста…

— Я знаю, о чем ты думаешь, жена. Его язык все еще цел, хотя я и подумывал отрезать его за то, что он осмелился попробовать тебя на вкус, даже поцеловать, если уж на то пошло. Но я оставил его пока в целости и сохранности, за исключением нескольких маленьких кусочков здесь и там. Все, что ты можешь посчитать важным. Особенно его член, я хочу, чтобы он был у него для того, что будет дальше.

— О чем ты говоришь? — Шепчу я в ужасе. — Тео, пожалуйста, это не ты…

— Нет, сука. Ты только думаешь, что это не я, потому что я никогда не показывал тебе эту часть себя. Я пытался стать для тебя лучшим мужчиной, дать тебе только ту часть себя, которая может быть нежной и доброй. Я думал, что, возможно, с женой я смогу стать другим. Но теперь я вижу, что мягкость порождает лишь самодовольство и заставляет других думать, что они могут безнаказанно пользоваться мной.

— Тео, нет…

— Я говорю тебе все это, — резко оборвал он меня, — потому что не хочу тратить время на твои попытки убедить меня в том, что я ошибаюсь, или что я не знаю правды, или что я не понимаю, что происходит. Я знаю, Марика, что ты не была девственницей, когда пришла на наше супружеское ложе, как меня убеждали. Я знаю, что я не был твоим первым. Я знаю, что ты запятнала себя защитой, призванной оберегать тебя. Я знаю, что весь этот брак был заговором между тобой и твоим проклятым братом, чтобы заманить меня в ловушку и внушить мне чувство безопасности, чтобы ты мог убить меня. — Он одаривает меня холодной, натянутой улыбкой. — И самое ужасное, Марика, что он почти сработал. Если бы не твой глупый телохранитель, я бы на все это купился. Это моя вина. Но теперь я исправлю эти ошибки.

Он снова машет рукой охранникам другим, ни тем, что завели меня внутрь, чтобы мне некуда было деться в маленьком кабинете, и они расстегивают мои чемоданы. Впервые с тех пор, как я вошла в комнату, Тео встает отодвинув стул, и подходит к ним.

— Посмотрим, что еще ты скрываешь, жена, — пробормотал он. — Ты так быстро убрала свои вещи. Не очень-то подобает избалованной принцессе Братвы, не так ли? Всю жизнь тебя обхаживали с нетерпением, почему же теперь ты начала делать что-то для себя сама?

Я чувствую, как напрягается каждый мускул моего тела, когда он начинает рыться в чемоданах. Я знаю, что он найдет, практически невозможно не обнаружить спрятанные там таблетки, если только он не остановится на первых нескольких вещах в чемодане. Но я не думаю, что он так поступит.