Опасные пути

— Вы говорите неправду, мадемуазель, — внезапно раздался чей-то голос, и в ту же минуту из-за полицейских стражей выступил мужчина, одетый во все черное. — Итальянец — приятель Вашего отца и он находится тут.

Между тем Гюэ с Экзили бросились в угол, где стол с токарным станком скрывал подъемную плиту. Химик торопливо отодвинул эти предметы и наклонился, чтобы поднять трап, причем в ужасе воскликнул:

— Боже мой, что это значит? Отверстие заперто!

— Ах! — крикнул Экзили. — Теперь мне все ясно. Это — он!

— Кто?

— Скорее, Гюэ, пока меня не схватили. Враг, протягивающий за мной руки, это — Сэн-Лорен. Мне известна одна его тайна, заметьте хорошенько. Он пре…

Экзили не успел договорить, как запертая дверь лаборатории была с треском высажена и сыщики ворвались в нее. Старик Гюэ не видел после того перед собой ничего, кроме спутанного человеческого клубка, который покатился на Экзили, потом он услышал звон разбиваемых стекол, отрывистые возгласы, и ворвавшиеся люди снова кинулись назад из лаборатории.

Произошло следующее:

— Вот он! — воскликнул Бриссонэ, врываясь со своими подчиненными в лабораторию.

Сыщики бросились на Экзили, который ретировался за стол. Несколько пробирок, реторт и тазов упало на пол и разбилось вдребезги. Однако итальянец сделал еще попытку ускользнуть от нападающих. С изумительной силой сбил он с ног Бриссонэ, перескочил через него, толкнул первого сыщика, преградившего ему дорогу, так ловко в грудь, что тот повалился в корзину с песком, а второго ударил по лицу, после чего, проворно минуя упавших и расступившихся, кинулся в сени, а оттуда через выходную дверь, мимо стражи, юркнул в густую толпу народа.

— Держите его! Держите отравителя! — заревела чернь.

Бриссонэ и его подручные, успевшие тем временем опомниться, преследовали беглеца по пятам.

Погоня за Экзили сделалась всеобщей. Сотни людей с громким криком бежали за черным доктором. Его длинный плащ развевался по ветру: он как будто летел, словно призрак, мимо домов.

— Держите отравителя! — неслось из всех глоток.

Полицейские со сверкающими алебардами, мальчишки и женщины, словом, все образовали длинную подвижную полосу и мчались во весь дух за беглецом.

Прорываясь насильно сквозь толпу осаждавших его полицейских, Экзили быстро сообразил, как и где искать ему спасения. Поспешно осмотревшись, он убедился, что проникнуть в улицы за домом Гюэ и в жилище Глазера не было никакой возможности, потому что народ, сбежавшийся на шум, бросился как раз ему навстречу. Таким образом беглец избрал себе целью улицу Турнон, где, как помнит читатель, был расположен выход из каменоломни. Если бы доктору удалось достичь этого пункта, то ему представилась бы возможность благополучно ускользнуть от своих преследователей, скрывшись в подземелье.

Итак, погоня направилась в улицу Нуайе. С каждым шагом расстояние между Экзили и гнавшимися за ним людьми становилось меньше. Однако итальянец обладал огромной мускульной силой; его жилистое, сухопарое тело было отлично приспособлено к такому напряженному страшному бегу.

— Лови воров! — рычала гнавшаяся за ним масса народа.

Булочники бросали свои тележки, мусорщицы с кирками и корзинами ковыляли вслед за бегущими; кучка солдат, направлявшаяся к ближайшему кабачку присоединилась к этим бешеным людям и все они кричали: “Держите доктора-отравителя!”, хотя никто из примкнувших вновь не знал, почему выкрикиваются всеми эти слова.

Экзили тяжело дышал. Волосы прилипли к его черепу, с которого катился густой, клейкий пот; губы у него горели, а из его легких в сыром ночном воздухе вырывался синевато-белый пар. Он мчался по узким переулкам; иногда ему грозила опасность быть задержанным, но он отчаянным толчком отбрасывал нападающего в сторону; его костлявые кулаки сыпали удары направо и налево; колени тряслись под ним, но сила воли, желание спастись поддерживали его. Он кинулся в улицу Лагарн; сотни преследователей отстали от погони, сотни новых примкнули к ней; у них были свежие силы, и с яростным воплем: “Ловите доктора-отравителя!” — все это кинулось вслед за черной фигурой, которая только что скрылась в улице Коделье.

— За ним, держи его!

Экзили непременно должен был бы попасться, потому что поперек улицы лежало бревно, возле которого монахи из обители “Пастыря Доброго” взимали пошлину за пропуск после десяти часов вечера. Однако не тут-то было! Черный доктор с быстротой стрелы перепрыгнул через препятствие.

— Молодец — отравитель! — одобрительно прорычала чернь.

Бриссонэ, потерявший шляпу с головы, бросивший ножны своей шпаги и перчатки, прыгнул следом за ним, сыщики сделали то же, разъяренная, обезумевшая толпа повторила прыжок. Но Экзили уже несся далее, как на крыльях ветра. На углу улицы Св. Косьмы ему удалось освободиться от своего плаща, и он сбросил его с себя. Бриссонэ запутался впотьмах в этой одежде, споткнулся и упал; поток преследователей покатился через него. Окровавленный, оборванный, весь в ссадинах, поднялся ефрейтор, чтобы продолжать погоню, хотя силы почти покидали его.