Опасные тени прошлого

Припарковав машину в соседнем переулке, я занял удобную позицию в тени парковых лип, откуда открывался отличный обзор главного входа в храм. Там, то и дело вытирая вспотевший лоб и шею огромным носовым платком, топтался толстячок в очках. Пиджак он держал в руке, из кармана брюк свисал галстук, у ног примостился раздувшийся рыжий портфель. Вот подъехал видавший виды голубой «пирожок», из кабины которого ловко выпрыгнула Кира. Я заметил, что она подстриглась и следов от краски на волосах не осталось. С новой прической девушка выглядела еще моложе и беззащитнее, голубой джинсовый комбинезон облегал хрупкую фигурку, и я с трудом подавил желание подойти к ней и крепко обнять.

Несколько парней, вероятно, привлеченные Мельниковым студенты, осторожно доставали из багажника машины упакованные витражи и под присмотром Киры заносили их внутрь здания. Между ними озабоченно и бесполезно толкался Аркадий, пока наконец Кира не сказала ему что-то, кивнув на двери костела, за которыми он исчез вместе со своим портфелем. Ребята заканчивали разгрузку, когда по ступеням легко взбежал высокий мужчина в светлых брюках и белой тенниске – Борис Левандовский. На плече его болтался спортивный рюкзак. Даже издалека мне было заметно, как обрадовалась его появлению Кира, как вспыхнули румянцем ее щеки. Поляк наклонился, что-то сказал ей на ухо и, приобняв за плечи, увлек внутрь костела. Этот его жест мне совсем не понравился.

Я было собрался выйти из своего укрытия и пообщаться со всеми троими, когда заметил, что не один наблюдаю за происходящим. Метрах в пятидесяти от меня, в глубине сада, скрытый ветками кустарника, стоял человек. Его внимание, судя по всему, было поглощено входом в костел, поэтому меня он не видел. Буйная молодая зелень не давала и мне возможности разглядеть его.

Не желая раскрывать своего присутствия, я продолжал следить за незнакомцем, когда у того зазвонил телефон. Напрягая слух, я смог уловить лишь обрывки его фраз.

– Да, я здесь, у собора этого… И он тоже тут… Внутри они сейчас… там еще народу полно, что-то таскают… Судя по всему, надолго… Не могу я ждать до вечера, мне работать надо…Хорошо, я перезвоню тебе… не волнуйся ты так, все сделаю… да, пока…

А вот это уже интересно. Я был уверен, что следят за Кирой, и это многое бы объясняло. Но, судя по всему, объектом наблюдений был мужчина, и вряд ли это нелепый толстячок Мельников. Остается Борис Левандовский. Кто же это им так интересуется?

Пока я размышлял над странным поведением неизвестного соглядатая, он проскользнул к выходу из парка и скрылся из виду. Идти за ним или все-таки пообщаться с поляком? Решив, что последнее важнее, я уже поднимался по широким ступеням, когда звонок дежурного заставил меня изменить планы…

Кира

Рыбнинск, 29 мая 2017 года

Савельев предупредил, чтобы я пока никому не рассказывала о вчерашнем нападении. Поэтому Мельникову свою настойчивую просьбу поскорее забрать витражи я объяснила просто беспокойством об их сохранности и желанием помочь ему в срок закончить работы в костеле.

Как только я вернулась из больницы от бабушки, приехали ребята из студенческого клуба и споро и аккуратно упаковали готовые витражи и перенесли их в машину, присланную Аркадием. Администрация города и спонсоры реставрационных работ торопили нас, планируя через несколько дней провести в костеле большое мероприятие. Поэтому было решено прямо сегодня начать монтаж витражных окон, для чего прибыли специалисты из областного центра.

К моему удивлению и, что там скрывать, радости, появился и Борис. Как всегда, элегантный даже в обычной одежде, очаровывающий своей улыбкой и манерами.

– Прошу извинить, что не принес цветов, но надеюсь, что вы не откажетесь поужинать со мной сегодня вечером, – шепнул он, касаясь горячими губами ладони. Мое сердечко с такой скоростью ухнуло куда-то вниз, что я почувствовала легкое головокружение и слегка пошатнулась. То ли от его прикосновения, то ли это последствия вчерашнего удара и падения. Недаром же доктор настаивал на постельном режиме. Но Борис поддержал меня и увлек по ступеням в прохладную глубину костела.

Как только за нами закрылась тяжелая дубовая дверь, шум города и жара отступили, лишь из основного зала доносилось озабоченное бормотание Аркадия, раздававшего указания рабочим. В полумраке притвора Борис неожиданно привлек меня к себе, его крепкая ладонь переместилась на мой коротко стриженный затылок, и долгий поцелуй на какое-то время унес нас из реальности. Внутри что-то трепетало – наверное, те самые бабочки…