Опасные тени прошлого

Они расположились в массивных кожаных креслах, на низком столике перед ними в пузатых бокалах отливал темным золотом дорогой коньяк, аромат сигар смешивался с запахом одеколона – мускус и цитрус, самый модный в этом сезоне.

– Ну что, Анджей, ты отлично сыграл свою роль. – Склонный к полноте мужчина с рыжеватыми усиками довольно засмеялся и придвинул к собеседнику конверт. – Здесь все, как договаривались: новый паспорт, билет в Коста-Рику и реквизиты твоего счета в тамошнем банке. Выписка сегодняшняя, можешь проверить.

Его визави, совершенно неприметной внешности, из тех, кого встретишь и тут же забудешь, внимательно изучил содержимое конверта и спрятал его в стоящий рядом портфель.

– С вами приятно иметь дело, мой друг. Вы все подготовили так четко, что ни у кого не возникло сомнений в моей миссии. Самое большое неудобство мне доставлял парик. – Он взлохматил и без того растрепанные волосы. – И эта тяжелая пыльная сутана. Но ко всему привыкаешь, была бы выгода. А это я, пожалуй, оставлю вам на память.

Из внутреннего кармана пиджака мужчина достал очки в тонкой металлической оправе.

– Вдруг еще пригодятся.

– О нет, пан Каминский, больше никаких авантюр. – Хозяин кабинета сделал глоток и задумчиво повертел в пухлых пальцах сигару. – Гибель Бориса могла сорвать весь план, но ты очень кстати оказался под рукой.

– Ха, если бы меня не задержали за ту глупую аферу с копией картины Мауриция Готтлиба [25], я бы отдыхал где-нибудь на Ибице.

– Тебе достался такой талант, а ты его растрачиваешь! Мог бы стать знаменитым художником.

– Вы же знаете, брату моей прабабки тоже прочили великое будущее. Кстати, я рад, что мне наконец-то удалось увидеть его работы, пусть и восстановленные. Он был гением, мне до него далеко. Но спасибо, что вытащили из передряги и дали работу.

Анджей Каминский выразительно похлопал по портфелю и поднялся, чтобы попрощаться.

– Боюсь опоздать на самолет. Поэтому раскланиваюсь. Всегда к вашим услугам, – шутовски поклонился гость. – Надеюсь, Интерпол не сразу бросится на розыски несуществующего служителя церкви Моравецкого и переданных ему ценностей.

– Я тоже надеюсь. И все-таки последний вопрос. Никак не могу понять, почему Борис, этот прожженный циник и жизнелюб, бросился под шальную пулю? Ты можешь это объяснить? Неужели эта русская девушка так хороша?

– В юности, когда мы с ним увлекались театром и даже пробовали себя на подмостках, после какой-то драматической постановки он сказал: «Если я когда-то встречу ту, которую смогу полюбить по-настоящему, мне не жалко будет отдать за нее жизнь». Я плохо разбираюсь в женской красоте, но думаю, что это и есть любовь.

И он вышел, плотно прикрыв за собой дверь, украшенную латунной табличкой «В. Шпетовский. Президент компании „Шпетовский и сыновья“».