Опасные земли

Петя почесал затылок, ответив в том духе, что бывает, теранулись и что бабам в мужские базары встревать – последнее дело, уж, наверное, и без них развели бы тему по понятиям, чай не детсадовцы. Перемирие шло к пакту о ненападении, ребята в тылах усаживались за столики, готовясь обратить внимание на пиво. И никто не заметил, как на дорожке, что выворачивала из-за рощи по направлению к озеру, зонтикам и стриженным в шар деревьям на берегу, появился высокий худой человек.

Между тем вышел из-за рощи он довольно давно – в самом начале искрометного диалога, дошагав до летнего кафе аккурат к его окончанию. Он носил черные туфли неопределенного возраста, костюмную пару черной шерсти с длиннополым пиджаком поверх серо-белой рубахи – все вытертое и Бог знает какого года выпуска, как и ботинки. Голову без единого намека на растительность украшала шляпа с шелковой лентой – тоже черной. Был незнакомец очень бледен, словно не пропекало его вместе со всеми гражданами на беспощадном солнечном огне аж с середины мая.

Иных примет, кроме склонности к черным тонам в одежде, потом и вспомнить никто не смог. Разве что худоба и неприятно большие кисти рук. Крашеная блондинка Света так и говорила, когда ее расспрашивали те, кому положено:

– Просто огромные руки, просто нереально, как лопаты. И пальцы длинные, как у паука.

Кстати, именно ей довелось заметить незнакомца. Он словно вырос за спиной у обладателя белой кепки – у Ивана, который только что угрожал ее Петру расправою. Будто и не было никого на дорожке – в этом Светлана готова была поклясться – она достаточно долго смотрела поверх плеча милого в нужную сторону, чтобы обратить внимание на столь приметного персонажа. А тут отвернулась буквально на три секунды, убедиться, что Петя умиротворен в первом приближении, как подле Ивана образовался этот бледный гражданин высокого роста.

Света увидела его и вздрогнула.

«Вот мазохист, а?! Пиджак на такой жаре! Черный!»

Петр перехватил взгляд и повернулся в нужную сторону. Иван, слегка удивившись, что это за гляделки такие, сделал поворот кругом и едва не упал.

– Ты что за хрен, нах? – не сказал, крикнул от неожиданности.

– Чо вылупился, батя? – вежливо, по-питерски уточнил Петр.

«Батя» – это потому, что незнакомому человеку могло быть с равным успехом и сорок пять, и шестьдесят пять годков. Если напрячь воображение, то могло и семьдесят пять. Словом, больше, чем видели Петя и Иван на двоих. Батя между тем, прекратив пялиться на первого молодого человека, обратил взор на второго, совершенно не обращая внимания на заданные вопросы.

– Слышь, чувак! Ты чо, глухой? Или в Кащенке[10] сегодня день открытых дверей, епта? – уточнил Иван, сбив ладонью кепочку на затылок. Надо ли говорить, что он вовсе не был в восторге от столь пристального осмотра собственной персоны.

«Чувак», кем бы он ни был, удовлетворившись увиденным, вновь уронил взгляд на Петра. Именно уронил, таким тяжким он казался. Наконец, спустя полновесную минуту, он подал голос:

– Ты пес? – спросил он басом, глубоким, как фарватер Невы, и, чтобы не возникло ненужных иллюзий, палец его уставился в грудь Петра.

– Чо-о-о?! – взвизгнул тот, опять распаляясь. – Ты меня как назвал, дед?!

Пауза в пару секунд, пришелец словно переваривал услышанное.

– Он, – палец навелся теперь на Ивана, – сказал, что ты пес. И?

– Что «и»? Что «и»?!

Высокий человек опять поглядел на второго юношу.

– А ты козел? Он назвал тебя козлом.

Диспозиция под сенью зонтиков летнего кафе сложилась следующая: Иван отступил на шаг и теперь стоял в одну шеренгу с Петром. Девушки образовали вторую шеренгу позади молодых людей. А в тылу вновь поднималась из-за столиков успокоившаяся было группа поддержки, точнее – две группы.

– Послушайте… – начала было Иванова спутница, но незнакомец буквально вморозил готовые вылететь слова одним взглядом.

– Тебе чего надо, епта? – вежливо, по-питерски уточнил Иван.

– Вы оба – не пес и не козел. Вы – уписавшиеся девочки. Мужчины за такие слова убивают, – высокий человек наклонился, будто колодезный журавль, и вывернул из земли изрядный обломок кирпича, весь в сколах.

«Какие же они острые», – вдруг подумала Света против всякой своей воли, ей было очень и очень не по себе.

Пришелец аккуратно отряхнул бывший кирпич от грязи и бросил его под ноги молодым людям.

– Ваше дело, кем быть: мужчинами или уписавшимися девочками.

В конце концов прорезался голос у натуральной блондинки и очень неглупой девушки – той, что пришла с Иваном:

– Нет, вы послушайте! Зачем вы их подзуживаете! Только все успокоились! А тут… нет, ну вот что вы такое, а?! – юноши разом обернулись на ее возмущенный возглас, а высокий худой человек кивнул.

– Девочки, которые прячутся за юбки, – он еще раз посмотрел в глаза Ивану и Петру, опустил зрачки в направлении половинки кирпича, а потом зашагал прочь, покрывая каждым шагом, наверное, метра полтора.

Молодые люди сперва вроде бы дернулись за ним, но… Петр вдруг присел на корточки, погладив ладонью обломок, а потом поглядел снизу вверх на Ивана.

– Пес, говоришь? – голос его был совершенно спокоен.