Опасный лаборант

Старший помощник смолк, собрал мысли в кучку, развернул плечи и доложил:

– По смыслу, он говорит примерно следующее. Море ненадолго отпускает одного, чтобы с его помощью забрать всех.

Капитан наморщил лоб, усваивая эту ахинею.

– Что? – переспросил он.

– По смыслу так, – деревянным голосом повторил старший помощник.

Капитан смотрел на калеку, медленно закипая.

– Зачем мы взяли на борт этого урода? – это был не вопрос, а реплика сожаления. – Вот кто приносит несчастье! – объявил он помощнику. – Здесь говорят по-русски, пидор гнойный, – желчно высказал в лицо калеке. – Учи, сука, язык господ!

Полсебастьяна понял по интонации и очень обиделся. Он никогда не был содомитом и презирал содомитов, но его всё время после болезни называли содомитом. Это его бесило и он никак не мог выяснить причину. Из-за внешности или потому что считали слабым? Так они ошибаются!

Полсебастьяна пискляво зарычал и бросился на капитана с кулаками, но споткнулся.

– Что-то у дурачка совсем планка соскочила, – сделал умозаключение капитан, когда старший помощник прекратил пинать скрюченного калеку. – Запри его в канатном ящике до завтра.

– А не сдохнет?

– Сдохнет, и чёрт с ним. Не сильно нужен. У нас теперь есть годный кок и сортировщик добычи, с дипломом и учёной степенью. Сейчас шлюха поправится, её тоже поставим на обработку. Они все учёные и даже Гидроматрос в этом деле умнее нас с тобой.

Глава 26

Муромцев думал, пока его не начало накрывать азотное опьянение. На сорока семи метрах был мрак. Густая планктонная взвесь парила в воде, сносимая слабым течением. Шлемовый светильник не мог пробить её мути. Луч рассеивался в ней, создавая шар метра на полтора перед Муромцевым. Чтобы рассмотреть грунт, надо было наклоняться. Чтобы отодрать от камней животных, надо было присаживаться.

Приходилось работать за двоих и проводить на грунте больше времени. За это ждала расплата. Водолаза расплата всегда подстерегает на выходе. Казакова уже свалила кессонная болезнь. Без особого экстрима вроде кровотечений, но он лежал на койке и трясся. Мышцы ломило как при тяжёлом гриппе, анальгетик от доктора Жлоба мало облегчил боль. Судовой врач только развёл руками и сказал, что без барокамеры привести его в порядок не получится. Капитана это не озадачило. Он разрешил Казакову отлежаться и завтра начинать готовиться к новому спуску. Ему было всё равно, сколько протянет пленник. Даже если он умрёт под водой, скафандр всё равно вытянут и уберут в рундук.

Лаборант подковырнул широким бронзовым ножом Xenocerianthus obconica, собирать которых настаивал Смольский, несмотря на то, что Полсебастьяна их выкидывал. Денис подумал, что делает ненужную работу, но всё равно сунул ядовитую актинию в сеть. Он подумал, что механически выполняет чью-то волю, как бессловесное орудие. Всегда выполнял. Другие командовали им и считали его лучшим в роли инструмента. Даже Арина.

Несмотря на то, что они удивительным образом сблизились.

Удивительным?

«Почему она это сделала?»

Потому что он вернулся оттуда, откуда не вернулся Карлос да Силва? Потому что он безоговорочно полез в опасное место добывать редкие экземпляры, чтобы не провалить экспедицию?

Спасти репутацию начальника партии? Спасти деву в беде. Не из прагматичного расчёта и не колеблясь.

И Казакова увлёк за собой.

Всё это происходило прямо перед ним, но обнаружил он это только сейчас. Потому что раньше он был недостаточно циничен для этого.

«Какая же она прагматичная, расчётливая сука!»

Цинизм прирастает потерями.

Задавать себе вопрос «почему» оказалось не только познавательно, но и досадно. Муромцев решил впредь делать это чаще.

Возможно, сейчас он опять ошибается.

Но, когда он сформулирует и задаст себе следующий вопрос «почему», ответ приблизит его к истине.

И сделает ещё циничнее.

Может быть.

Если только этот следующий раз в его жизни будет. Пираты могут отправить его на тот свет частыми погружениями и небрежной выдержкой для декомпрессии. Казаков уже болен.

Лаборант решил сделать так, чтобы следующий раз был.

Ради познания.

Он положил ещё одну Xenocerianthus obconica в питомзу.

* * *

– Как там этот пидор, не сдох? – капитан посмотрел на часы и перевёл взгляд на матросов, разгружающих сетку с добычей.

– Пять минут назад стучался.

– Выпусти его. Десять минут привести себя в порядок и пусть дует в трюм, а то Мишель на разделке не справляется. Я там был. Сидит по уши в рыбе.

– Есть выпустить! – старпом умёлся к канатному ящику.

Капитан достал из нагрудного кармана пачку «Physalia» и выколотил последнюю сигарету. Горячая парная духота тропического дня дурила голову, заставляла не по-хорошему чудить. Смял пачку, бросил под ноги.

– Вахтенный! Почему грязь на палубе? – гаркнул он, чтобы взбодрить Лероя.