Опасный министр

И он уверенно тянет меня внутрь. Нас сажают за длинный прямоугольный стол у окна. Я даже не смотрю меню. Ярослав делает заказ, и через десять-пятнадцать минут наш стол заставляют огромным количеством блюд.

— Зачем так много? — удивляюсь.

— У китайцев все порции на компанию.

Утка по-пекински, несколько видов креветок, тофу, картофельная стружка, жареная в масле, какие-то салаты… Пробую всего по чуть-чуть. Креветки замечательные. Знаменитая утка по-пекински мне кажется сладковатой. Ярослав был прав, когда говорил, что это не самое вкусное блюдо у китайцев, хоть и самое известное. А вот от картофельной стружки я прихожу в полный восторг. Кажется, ее не сложно приготовить, и я решаю повторить это блюдо дома.

И да, это кафе — самая настоящая забегаловка с обшарпанной мебелью для местных жителей. Но здесь совершенно точно вкуснее, чем в пафосном ресторане, в котором мы обедали с Самойловой.

— У меня уже болит живот, а я не могу перестать есть эти прекрасные креветки, — хнычу.

— Они тебе в Москве сниться будут.

— Как ты нашел это место? Мне сложно представить, что нога российского чиновника может добровольно переступить порог китайской забегаловки.

— Мне это место показала одна местная жительница в мою самую первую поездку в Пекин. С тех пор я всегда сюда прихожу, когда бываю в Пекине.

Я прищуриваю глаза в подозрении.

— «Одна местная жительница», ты сказал?

— Да. Была у меня давно подруга-китаянка.

Ярослав забрасывает руку мне на плечи и притягивает к себе.

— Ревнуешь? — спрашивает на ухо.

Я молчу. В груди неприятно щемит от осознания того, что у Никольского была какая-то китаянка. За соседним столиком как раз сидят несколько местных девушек, я перевожу взгляд на них. В азиатках есть что-то свое особенное, я заметила, что у большинства из них длинные густые волосы, но…

Яр глухо смеется мне в шее. Ведёт по ней носом и нежно целует.

— Она была подругой, — делает акцент на последнем слове. Его руки крепче смыкаются у меня на талии.

— Мне все равно, — стараюсь произнести, максимально безразлично.

— Да неужели?

Он продолжает идти дорожкой из поцелуев по моей коже. Я хочу отстраниться, но Ярослав не даёт это сделать.

— И откуда же у тебя взялась подруга китаянка? — язвлю.

Снова смеется, при этом продолжая меня целовать. Прикосновения его губ уже разгоняют по телу приятные вибрации.

— Она была моей однокурсницей. Приехала учиться в Москву по программе обмена студентами. Проучились с нами семестр и вернулась обратно в Китай. Когда я первый раз приехал в Пекин, написал ей, и она провела мне экскурсию по городу.

Показала это место.

— А почему ты сказал, что она «была» твоей подругой? Вы больше не общаетесь?

— Лет семь назад она выиграла грин-карту и эмигрировала в США. Общаемся, только когда поздравляем друг друга с праздниками.

— Ясно.

Ладонь Ярослава пробирается мне под кофту и гладит живот в то время, как губы продолжают целовать тонкую кожу на шее.

— Перестань, — прошу, но не сопротивляюсь.

— Поехали в отель? Следующие два дня будут очень сложными, но ещё сегодня мы можем быть друг с другом, не думая о делах.

Дела… Да, о них нужно помнить, когда Яр вот так меня держит и целует.

— Поехали, — говорю.

Когда мы возвращаемся в гостиницу, я еще даю себе забыться с мужчиной моей мечты, но уже утром, возвращаясь из его номера в свой и переписываясь с Ломакиным, я твёрдо намерена делать свою работу, даже вопреки интересам Никольского.

Глава 48

Шёл третий час томительного ожидания. Весь кофе выпит, все бутерброды с колбасой съедены. Одна группа журналистов играет в карты, вторая смотрит фильм на ноутбуке, третья перемывает косточки общим знакомым. Я тру затёкшую шею и зеваю. Ночь была бессонной, а Ярослав ненасытным.

— Закончили, — в пресс-центр для российских журналистов вбегает сотрудник президентской пресс-службы.

Все тут же подрываются с мест — бросают карты, фильмы, сплетни — хватают в руки диктофоны и бегут за спешащим по коридору сотрудником пресс-службы.

Первыми из зала вываливают китайцы. Они никому из нас не интересны. А вот следом выходят министр энергетики, министр финансов, министр экономики и руководитель фонда инвестиций.

Журналисты мигом рассредотачиваются между министрами. Глава Минэнерго не очень словоохотлив, бросает пару слов и убегает. Остаются министр финансов и Ярослав. Они оба стоят перед группами журналистов и отвечают на их вопросы.

Несколько секунд я перевожу взгляд с одного на другого, решая, к кому подойти.

Ни к кому. Ломакин стремительно направляется к лифтам, и я мчусь за ним.

Бросаю взгляд через плечо на Яра: его облепили со всех сторон, и он меня не видит.

Отлично.

— Глеб, — зову.

Он оборачивается.

— О, привет! — выглядит слегка удивленным.

Нажимает кнопку вызова лифта.

— Как все прошло? — решаю приступить сразу к делу.

— Нормально. Ну, как мы и думали.

— Обсуждали приватизацию наших нефтяных госкомпаний?

— Да.

— И как?

— Никольский там сейчас рассказывает.

— Он рассказывает про «взаимовыгодное сотрудничество, кооперацию и синергию», но никак не про то, о чем на самом деле были переговоры.

Ломакин хмыкает. Противненько так.