Опасный шарм (СИ)

Каждое утро просыпалась с мыслью — скорее бежать варить Антошке кашу. А потом с размаху кол в сердце: малыша я больше не увижу. Тосковала по нему ужасно, представляла, как беру его на руки, а он обнимает меня за шею…

Наверное, Ирина уже нашла новую няню. Понравилась ли она Антошке?

А ещё я фантазировала, как могла бы сложиться наша жизнь со Стасом. Вот зачем? Всё это нереально.

— Не кисни! — тормошила меня Леська. — Давай лучше отсюда выбираться. Смотри, как тут гадко. Всё старое, замызганное, в ванной плесень, линолеум пузырится… У меня есть план. Ты быстро устраиваешься на работу, и мы снимаем на двоих студию у метро. И заживём, как белые люди!

— Мы вдвоём не потянем студию.

— Потянем. Надо поднапрячься.

Сама Олеся работала продавцом в сетевом магазине. В её положении она не могла пропускать ни одного рабочего дня, так как каждый месяц отсылала деньги маме.

До этого подруга продавала дешёвую косметику в крошечном отделе с нулевой проходимостью. Уволилась, так как продаж не было, а хозяйка отдела постоянно ругалась. Она объясняла свой коммерческий провал неумением Олеси впаривать покупательницам тушь «Здравствуй, конъюнктивит!» и лак для волос, от которого запросто можно облысеть.

В супермаркете Леське приходилось нелегко. Она перебирала подгнившие фрукты, таскала неподъёмные упаковки с газировкой, постоянно протирала полки и перекладывала товар, то и дело меняла ценники. Магазин работал до одиннадцати вечера, подруга возвращалась к полуночи чуть живая. Самое неприятное — Олеся никогда не знала, сколько ей начислят. Их постоянно за что-то штрафовали, к тому же коллектив магазина покрывал из своих зарплат убытки от мелких воришек.

— От такой работы и красоты никакой не останется, — вздыхала Олеся, грустно рассматривая себя в зеркале и поправляя тёмную чёлку.

Подруга — хрупкая шатенка с огромными карими глазищами. Никто не верит, что у неё есть четырёхлетняя дочь.

— Всё-таки, жаль, что тебя уволили. Ирина тебя и за границу с собой брала, и на горных лыжах научила кататься, и постоянно вещи тебе дарила!

Да, на фоне Олесиных рассказов моя жизнь в доме Ирины казалась настоящим раем. Правда, все подарки я оставила, ничего не взяла. Особенно жаль было чёрных брюк и голубого кашемирового свитера, купленных в Швейцарии. Я даже надеть всю эту красоту не успела…

— Господи, — схватилась за сердце тётя Таня, когда я приехала к ней в гости и наконец призналась, что меня уволили. Сама она уже давно не работала у Ирины Витальевны, та заключила контракт с другой клининговой компанией. — Эх, как жаль… Янка, надо было зубами держаться за такое место! Что случилось-то?

— Ирина вспылила. Ты же её знаешь.

Я не хотела посвящать родственницу в подробности, чтобы лишний раз не волновать. Всё-таки, у тёти Танечки уже возраст — ей за пятьдесят.

— Где же ты целую неделю кантовалась?

— Вернулась к девчонкам.

— А ко мне почему не приехала?

— Не хотела напрягать.

— Эх, Янка!

Я обняла тётю Таню. Она всегда проявляла ко мне больше интереса и внимания, нежели моя родная мамаша, хотя у неё и своих детей трое — есть на кого тратить силы и эмоции.

Сразу всплыл в памяти тот жуткий день… Я еле-еле плелась по ночным улицам с чемоданом и двумя сумками, в лицо летела колкая ледяная крупа, ветер срывал капюшон и обжигал мокрые щёки…

— Так, Яна, поезжай к Ирине! Просись обратно! — решительно заявила родственница. — Умоляй на коленях, пусть простит.

— Что ты! Ты же её знаешь!

— Ирина Витальевна — дама нервная, но она уже остыла. А хорошую няню найти очень трудно. Антошка, наверное, каждый день ноет, тоскует по тебе. И ты по нему тоскуешь, я же вижу. Давай-ка, солнце, езжай к Ирине, не будь дурой!

*****

Хотя я безумно скучала по Антошке и очень ценила заботу родственницы, однако её советом не воспользовалась. Даже представить себе не могла, что приду к Ирине Витальевне проситься обратно, после того, что она мне устроила.

Да, конечно, я сама была виновата в ситуации, но предпринимательница вообще слетела с катушек. У неё фантастические мозги, она проворачивает очень сложные сделки, поэтому за год нашего общения наверняка поняла, что я вовсе не та коварная развратница, какой она меня выставила. Да не водила я мужиков в её квартиру!

Похоже, о мартовской зарплате можно забыть. Обычно Ирина скидывала деньги на карту. В марте я успела отработать восемнадцать дней, и если бы она захотела, то давно бы перевела мне заработок.

— Размечталась, — пробухтела Олеся. — Забудь! Ты в Швейцарию слетала бизнес-классом, билет-то сколько стоил! А ещё хочешь зарплату.

— Почему-то хочу, — грустно подтвердила я. — Такое странное желание.

Денег почти не осталось, из коммуналки надо было съезжать: уже неудобно перед девчонками — в коридоре о мою раскладушку все спотыкались, особенно по ночам. Я ощущала себя барьером на полосе препятствий, по которой бегает толпа десантников, но мне было настолько сейчас плохо, что я даже не обращала на это внимания.