Опасный танец втроем

— Цени! — разрешила Маша, дружески похлопав его по плечу. Улыбнулась, глядя в хваленые черные глазки, а потом уже серьезно предложила: — А может, ко мне зайдешь? Мамуля сегодня у подруги ночует. Посидим, поболтаем, за здоровье чего-нибудь треснем…

— Нет. Спасибо за приглашение, но это исключено.

— Все как всегда, — вздохнула она, по его тону поняв, что уговаривать бесполезно. Единственный раз, когда он переступил порог Машиного дома, случился, когда они учились классе так в десятом. В тот вечер она, здорово навеселе, что-то не поделила с кем-то из своей компании и гордо покинула ее, ухитрившись остаться при этом незамеченной, так что никто не кинулся ее возвращать. Сама, без уговоров, Маша возвращаться тоже не пожелала, так что пришлось пуститься в полный препятствий путь к родному дому. Вот тогда, где-то на полпути, она и встретила Глеба. Точнее, он внезапно возник рядом с ней и успел подхватить, когда у Маши подвернулся ее высокий каблук. После чего взялся проводить ее до дома, за время этого пути наверняка истощив весь свой запас терпения, включая резервы. Во всяком случае, устав от Машиных чудачеств, последний отрезок пути он уже просто нес ее, перекинув через плечо и не обращая внимания на ее выпадки. Потом они минут десять топтались на лестничной площадке, пытаясь открыть непростой квартирный замок. Маша при этом больше мешала Глебу, чем помогала. Висла у него на шее, что-то эротично шептала на ухо. Но он все-таки нашел в себе еще силы завести ее в квартиру, чтобы убедиться, что она сняла-таки свои злополучные каблуки. И даже воды ей принес после того, как, отчаявшись довести, снова попросту донес до кровати. Однако в школе несколько дней после этого смотрел на нее волком, заставляя Машу мучительно размышлять над тем, а чего же там такого она успела ему наболтать? Потому что, как выяснилось, его самого об этом было спрашивать бесполезно.

Вспомнив школьные годы, Маша улыбнулась и протянула руку поправить Глебу чуть сбившийся воротник. Он в ответ на это едва заметно отпрянул, чего раньше никогда не делал. Маша усмехнулась, угадав причину:

— Да не бойся, не буду я больше тебя целовать.

— Спасибо! — Мрачная ирония, прозвучавшая в его словах, так и не дала Маше понять, обрадовало его ее обещание или, напротив, разочаровало. А уточнить она этого не успела, потому что он резко сменил тему: — Значит, мы теперь надолго с тобой расстаемся.

— Как приедем, я тебе сразу же позвоню, — пообещала Маша.

— Даже и не пытайся. Все, что мне нужно, я и сам о тебе узнаю. А ты, как я тебе и обещал, с сегодняшнего дня у меня в «черном списке». Никаких больше встреч и звонков, и без того уже дров наломала. Я теперь и так все время буду думать о том, как бы с тобой что-нибудь не случилось!

— Надеюсь, это потому, что я все-таки сумела немного растопить твое ледяное сердце?

— Потому, что чувствую себя отчасти повинным в том, что ты ввязалась в эту авантюру с Никифором, — отрезал он, чтобы у Маши не возникало никаких иллюзий насчет сердечных вопросов. — Черт меня дернул рассказать тебе о нем при нашей первой встрече! Да и вообще на нее прийти! Знал ведь, что ты собой представляешь! Да понадеялся, что стала серьезнее, повзрослела. Оказалось — ошибся как никогда. Потому что такие, как ты, наверное, вообще не взрослеют до самой пенсии.

— Вот как выйду на пенсию, так мы с тобой это и проверим, — пообещала Маша.

— Если до нее доживем, — криво усмехнулся Глеб. — Машка, будь осторожнее! Знаю, что я тебе уже не раз это повторял, но все же. Не знаю, какими еще словами можно заставить тебя осознать всю опасность твоего нынешнего положения. Разве что… Тот врач, что оперировал Никифора, погиб в автокатастрофе недели через три после его выписки. Не знаю, совпадение это или нет, не я расследовал это дело. Но, согласись, есть о чем задуматься. Да?

— Да, — вынуждена была признать Маша под его настойчивым взглядом.

— Умница. — Он вздохнул, потом скомандовал. — Ну а теперь домой. Так, чтоб я это видел!

Маше не хотелось так быстро с ним расставаться, хотелось еще хотя бы постоять, раз уж он отказывался к ней зайти, и поболтать ни о чем. Но она взглянула в осунувшееся и усталое лицо Глеба, подумала о том, что он не спал как минимум всю эту ночь, и неизвестно, сколько до этого, после чего не стала больше его задерживать. Целомудренно попрощалась с ним, развернулась и пошла к своему подъезду, чувствуя, что Глеб смотрит ей в спину.