Опасный танец втроем

— Тебе — особенно! — усмехнулся он. — Нет, ты никому ничего не выболтаешь, я знаю, но ты же провокатор, каких до тебя не видывал белый свет! Помнишь, в школе…

К рассвету выяснилось, что будильник Маша ставила зря. У обоих, захваченных школьными воспоминаниями, сна не появилось ни в одном глазу. Они то вздыхали, грустя о прошедшем, то смеялись, а то и переживали заново праведное негодование, утихшее было за давностью лет. Им, день за днем проучившимся вместе целые годы, было что вспомнить! Хватило бы даже не на одну ночь. По крайней мере эта ночь пролетела для них так же быстро, как какой-то один урок. Вот только, в отличие от настоящих следовавших за уроками перемен, этой, наступившей сейчас, Маша была совсем не рада. Со вздохом сожаления выбралась из-под теплого Глебова бока: до того, как уйти, она хотела еще накрыть стол ему к завтраку, да и самой выпить с ним за компанию чая.

— Ну, до скорого, — сказала она ему, прощаясь. — Постараюсь выбраться к тебе, как только смогу.

— А я постараюсь не злоупотреблять твоим гостеприимством и уехать прежде, чем ты появишься вновь.

— Вакантов, не будь неблагодарной скотиной! Во-первых, нервы мне не трепи: ну куда ты рванешь, если даже ходить-то до сих пор ровно не можешь? А потом, ключи от дачи. Не бросишь же ты их здесь, в зоне досягаемости любого жулика?

— Найду способ тебе их передать. А насчет трепаных нервов…

— То ты мне их будешь беречь! — отрезала Маша. Хоть и знала, что Глебом особо не накомандуешься и что его такой аргумент вряд ли остановит. А значит, надо просто поторапливаться. Чтобы еще успеть застать его здесь и чтобы передать дневник. Который вначале еще нужно было добыть.

Выйдя из автобуса возле складских помещений, Маша позвонила Семену, чтобы уточнить, куда именно нужно подойти. Оказалось, что нужный ей склад находится рядом, и его хозяин даже показался ей из ворот, помахав рукой. Вскоре Маша была уже на пороге небольшого бетонного строения с единственным грязным окошком и двумя лампами под потолком, вдоль одной из стен заставленного ящиками и коробками, в которых, судя по виду и запаху, хранились овощи. Еще одна партия таких ящиков была сложена возле приоткрытых ворот, готовая к отправке в магазин. Маша протиснулась вдоль них.

— Извините, — сказал Семен, стягивая с себя грязные матерчатые перчатки. — Я потому и хотел, чтобы вы приехали пораньше, когда здесь больше порядка, чем сейчас.

— Ничего. — Маша остановилась возле больших напольных весов, за которыми стоял железный фасовочный стол с парой вскрытых коробок. — Я ведь ненадолго. Что с дневником? Вы его привезли?

Прежде чем ответить, мужчина внимательно всмотрелся ей в лицо.

— Я и правда от Глеба, — сказала Маша, видя его сомнения. — Знаю, что у вас случилось, и очень сочувствую вашему горю. Потому и отважилась на то, чтобы хоть чем-то помочь.

— А что с самим Глебом? Я пытался ему звонить, но он оказался недоступен.

Конечно! У него же телефон садился еще в ту злополучную ночь. А Маша не догадалась привезти ему зарядку. Взяв это себе на заметку, она ответила:

— В него стреляли, попали в плечо. Все бы ничего, но он потерял столько крови, что пока не может ходить. Вы, я смотрю, тоже пострадали, — кивнула она на свежие следы побоев на лице своего собеседника.

— Да, я говорил вам по телефону о поступившем мне предупреждении. Глеб в больнице?

— Конечно, нет. Вы и сами должны понимать, что подобные заведения — не самое лучшее укрытие для тех, на кого объявлена самая натуральная охота.

— Да, пожалуй. — Семен вздохнул. — Мне пришлось положить в больницу жену, у нее после всех свалившихся на нас бед сердце не выдержало. Так что забрать ее оттуда пока не могу, но постоянно думаю о том, как она там.

— Да, с этими ребятами шутки плохи, — чувствуя, что мужчина все еще колеблется, она оттянула свой воротник, демонстрируя ему шею. — Как видите, я тоже с ними встречалась.

Это сыграло свою роль, и Семен наконец-то решился. Вытащил откуда-то из-за ящиков сумку, из нее — толстую клеенчатую тетрадь. Медленно погладил ее, словно прощаясь, и протянул Маше:

— Вот, держите. Анжела не любила электронных дневников, которые мог взломать любой посторонний. Здесь запечатлена почти вся ее жизнь за последний год.

— Я передам ее Глебу. И как только он встанет, то займется ею. — Маша приняла тетрадь со всем подобающим почтением. — Мы сохраним и вернем ее вам.

— Я на это надеюсь. Это самое дорогое, что осталось у меня от дочери. А пока что, сегодня, как только отвезу товар, я снова поеду в полицию. И вчера опять там был, несмотря на все угрозы. Я пообещал им, что добьюсь расследования. Даже если мне придется напрямую обращаться для этого к президенту.

— Зря вы им озвучили эти свои намерения, — заметила Маша.

— Да я и сам это понял, потом. Но в тот момент не сдержался, высказался в порыве чувств. А теперь уже поздно что-то менять.