Опекун. Вне закона

Реакции никакой, только моргает, продолжая смотреть в потолок. Даже не плачет, с тех пор как из клиники вышли она ни одной слезинки не проронила.

Осматриваю её с головы до ног, и в груди что-то сжимается. Помятая пижама не первой свежести, волосы как солома, лицо бледное, а от и так худого тела теперь остались кожа да кости.

«Твоя работа, Марат» – раздаётся в голове, но я тут же отгоняю идиотские мысли. В чём это я виноват? В том, что воспитанием её занялся? Или что хочу как лучше для неё?

– Каролина, вставай, – повторяю и словно на кнопку «включить» нажимаю – она занимает сидячую позу и смотрит мимо меня. – Во что ты превращаешься? Посмотри на себя, – рукой на неё указываю. – От тебя несёт, когда в ванной последний раз была? – вопрос за вопросом, а в ответ молчание.

В груди смешанные чувства, спутанные какие-то ощущения. Вроде злость на неё, а вроде жалость. Странное желание взять её на руки, отнести в ванную и залезть вместе с ней под душ. Обнять, к груди своей прижать, погладить гнездо на голове, и… что? Что, Марат? Крыша поехала? Что ты несёшь?

– Твою же… – вздыхаю и нервно делаю пару шагов вдоль кровати. – Значит, так, – застываю перед ней. – В гостиницу ты больше не вернёшься и с завтрашнего дня будешь работать моей личной помощницей. Так что приводи себя в порядок, выглядишь как бомж из-под моста, – со злостью выплёвываю.

«Конечно, ведь проще на неё злиться, чем испытать что-то новое. Она ведь виновата, что ты видишь в ней не дочь своего друга, а женщину, которую хочешь» – опять этот голос в голове. Совесть что ли проснулась?

Женщину, которую хочу… Мне нельзя её хотеть! Она дочь моего друга, пусть уже покойного, да и не друга по факту, но… Нет! Она мне в дочери годится, я её из роддома забирал, как, мать вашу, такое случилось?!

– Как скажете, – подаёт голос Каролина и, встав на ноги, принимается раздеваться.

– Что ты делаешь? – усталым голосом спрашиваю. – В ванную иди и там раздевайся.

– Хорошо, – сухо проговаривает и направляется в сторону ванной.

Не орёт, не сопротивляется, не обвиняет ни в чём.

– Дурдом, – цежу сквозь зубы и собираюсь покинуть комнату, но какого-то хрена возвращаюсь, открываю окно, забираю поднос и только потом выхожу.

Ну отлично, теперь ты ещё уборкой занимаешься, а что дальше?

Мне надо выпить и снять напряжение, вот только от одной лишь мысли съездить в клуб и трахнуть какую-ту бабу неожиданно противно становится. Иду в сторону кухни и осознаю, что ехать никуда не хочется. Что предпочитаю здесь остаться, пусть не рядом, но близко к этой девчонке.

«Очень интересно, Марат, да?» – усмехается голос в голове.

Не особо, наоборот – непонятно, и мне это не нравится. Не люблю, когда я что-то не могу контролировать. А всё то, что творится внутри меня и пробирается наружу без моего на то согласия, я контролировать не могу. Самое время, пока я не потерял окончательно управление над самим собой, отправить девушку домой. Подальше от себя.

Налив себе двойную порцию виски, я сажусь на диван в полной тишине. В какой момент эта девчонка пустила корни в моём мозгу? Как это происходит? Почему не замечаешь, что человек тебе небезразличен?

Понятно, что Каролина и так не была мне безразлична, но эта была забота, искупление вины, чувство долга, не более. Но сейчас происходит то, что я объяснить не могу. Это точно не забота, нечто другое, незнакомое. А если мне что-то неизвестно, я это не пускаю в свою жизнь. Вот только, кажется, я упустил тот момент, и она ворвалась не только в мою голову, но и… в сердце.

Я это сказал? Мысленно, но сказал, а значит, признался самому себе. Плохо дело, и не стоит позволять ей проникнуть глубже. Надо врача Кати напрячь, пусть делает свою работу лучше и быстрее, чтобы я смог вернуть всё на свои места. Не стоило девку к себе привозить, лезть в её жизнь, ухажёров какого-то хрена отбивать. Зачем? Чем я думал?

«Не головой, Марат, ой не головой» – опять доставучий голос подливает масла в огонь.

Пора признать, что голову я не использовал, когда этому Максиму руки ломал. Что чувство, овладевшее мною в тот вечер, когда Каролина сказала, что это был всего лишь секс, на самом деле ревность. А желание свернуть шею каждому, кто к ней прикасался – это собственничество.

– М-да, кажется, ты всё же потерял контроль, Марат, – со вздохом произношу и опустошаю стакан в руке.

Сижу и пью кофе, читая новости, чтобы как-то отвлечься и не ворваться в комнату Каролины, проверить её. Знаю, что уже встала, Светлана видела, когда завтрак ей относила. Ожидаю истерику, сопротивление, крики, что в свой отель хочет, и, мать вашу, я нервничаю. Сорвусь опять, голову понесёт, и натворю то, что заставит её ещё больше меня ненавидеть.

За спиной раздаются шаги и, набрав побольше воздуха в лёгкие, я поворачиваюсь и застываю. Смотрю на эту девчонку и не понимаю, где её мозги.

– Что это? – спрашиваю, осматривая с ног до головы это недоразумение. – Ты понимаешь, кем я работаю?

– Бандитом, – отвечает ровным тоном, и я воздухом давлюсь.