Опер с особым чутьем

Нужные сведения до ушей гражданки донесли, выждали сутки. Большой надежды не было, но работа велась. Рыбный завод находился на западной окраине Вдовина. До озера метров триста – к прибрежным сооружениям вела накатанная дорога. Из полумрака вырастали приземистые корпуса, громоздкий рольганг с транспортерной лентой. В десять вечера, когда стемнело, на заводскую территорию въехал крытый грузовик. Его сопровождала милицейская машина. Автомобили обогнули несколько строений, подъехали к заднему крыльцу крупного одноэтажного сооружения. Складские помещения и администрация находились в разных крыльях одного корпуса. Из грузовика вышли двое с тяжелыми сумками. Их сопровождали четыре милиционера из второй машины. Компания исчезла в здании. Через несколько минут милиционеры вернулись – те же четверо, сели в машину, и «эмка» стала разворачиваться. Опустевший грузовик покатил за ней. Машины скрылись за углом, покинули территорию. Предприятие в поздний час пустовало. Но кто-то здесь был, вел наблюдение. На углу шевельнулась фигура. Незнакомец отступил, бесшумно заскользил вдоль стены…

Через двадцать минут со стороны озера объявилась еще одна машина. Это был небольшой грузовик с зачехленным кузовом. Фары не горели, двигатель негромко гудел. Он съехал с дороги, остановился в безлюдном дворе. Единственная дверь в окружающем пространстве была заперта на висячий замок. От машины отделились несколько силуэтов, растворились за углом. Они по одному перебежали открытое пространство, прижались к стене. Заднее крыльцо было рядом. Люди затаились, вглядывались в мрак. Они никогда не спешили, продумывали каждое движение. Безмолвие зависло над заводом. Старший шевельнулся, подал знак. Люди устремились к крыльцу. Дверь была заперта. Справиться с замком оказалось несложно – двадцать секунд работы соответствующим приспособлением. Группа из четырех человек просочилась внутрь. Небольшой тамбур, постояли, прислушались. Идущий первым включил фонарь. Тусклый свет озарил узкий коридор, дверь без запирающего устройства в конце коридора. Фонарь погас, расстояние до двери оценили. Люди шли на цыпочках, сжимая автоматы с примкнутыми дисками. Дверь открылась без скрипа, она была довольно легкой, из прессованных опилок. Открылся просторный зал с единственным окном. Пахло рыбой – запах въелся в стены, в предметы обстановки. С улицы проникала мглистая серость. Луну закрыли тучи. Из мрака проявлялись стальные контейнеры, составленные рядами, дверь в дальнем конце помещения. Курс держали именно туда. «Первопроходец» поводил носом, брезгливо скривился. Он скользил по направлению к двери, остальные тянулись за ним.

– Стоять, ни с места! Вы окружены! – прогремел грозный голос, – Бросайте оружие!

В первый миг показалось, что так они и сделают. Встали в растерянности, дрогнули автоматы в руках. И вдруг вскинули их, открыли огонь во все стороны! Уши заложило от оглушительного грохота. Люди орали, давили на спусковые крючки. Пули кромсали стены, гнули стальные контейнеры. Лопнуло и посыпалось стекло. Оперативники не высовывались.

– Не вставать! – кричал Горин.

– Так мы же не встаем… – нервно засмеялся Саврасов. – Хочется еще поскрипеть…

Огненная вакханалия продолжалась секунд пятнадцать. Кончились патроны в магазинах. Старший прохрипел: «Назад!» – первым бросился в коридор. За ним помчался кто-то еще. Двое лихорадочно перезаряжали автоматы. У опергруппы были только пистолеты. Выпрашивать ППШ – насторожить начальство. Решили рискнуть. Встали дружно, открыли огонь. Один из преступников выронил автомат, схватился за живот. Второй пятился, поливая огнем. Перебрался через порог в коридор, прижался изнутри к косяку. Он высунулся, грохнула очередь. Оперативники присели.

– Все живы? – крикнул Куренной.

– Похоже на то… – проворчал Шурыгин.