Опера и смерть

– Были мы в Лукке, на фестивале… После спектакля пошли мы с Артуро и Джорджо Банфи в харчевню, а там местные на нас набросились с вопросом: у синьоры Ангиссолы настоящая фамилия или псевдоним? Джорджо сказал, что настоящая, он её паспорт видел, а я сказал, что нет: она приняла псевдоним в честь Софонисбы Ангиссола, своей любимой художницы, а потом взяла его официально, как фамилию. Не помню, кто мне это говорил. Тогда местные жители стали утверждать, что опознали в донне Терезе свою землячку, как бишь её… Не важно. Якобы она убежала из дома, и никто не знал с кем, в смысле – с каким мужчиной. Старик, её отец, был очень недоволен – дочери нет, зятя нет, внуков и наследников нет. Он умер спустя несколько лет, а дом его – нам потом показывали – и всё добро отошли, как выморочное, городу Лукке. И тут местные стали выяснять: будет синьора Тереза с городом судиться или нет. Мы им ничего сказать не могли. Мы даже толком не знали, действительно ли она эта… Вспомнил! Катарина Джулиани.

Я слушал очень внимательно.

– Спасибо, синьор Каэтани, Вы мне очень помогли!

– Рад, если так.

– А что Вы знаете о синьоре Кассини?

– Он римлянин. Из актёрской семьи – его мать до семидесяти лет на сцену выходила. Есть брат и сестра. Воевал за свободу Италии в рядах «тысячи». Вообще смелый парень. Прожил бурную жизнь, от которой уже утомился. Голос у него портится, фигура расползается, он ждёт – не дождётся, чтобы умер муж синьоры Аннунциаты. Тогда Роберто женится на богатой вдове и оставит сцену.

– Вы знаете про роман синьора Кассини?!

Гобоист захохотал.

– О нём знает вся Италия и несколько сопредельных стран! Луиджи хороший слуга, за хозяином пойдёт в огонь и воду, но словеса из него хлещут, как вода из хорошего фонтана.

Я вспомнил Луиджи Гоцци и не мог удержаться от смеха.

– Аннунциата Беккариа выступала как певица, потом вышла замуж за богача и оставила сцену. Они как-то встретились с Роберто, мирно попили шоколаду, как старые знакомые, а потом стали любовниками. Им помогает встречаться наша костюмерша, донна Джулия, они с Аннунциатой в каком-то родстве, но донна Джулия как раз помалкивает. Старик богач вроде бы тяжело болен, и три человека нетерпеливо ждут, когда он наконец умрёт: его жена, её любовник и Октавио Ларраньяга.

Я удивился:

– А он-то здесь причём?

– При том! Роберто – друг директора, и пока он в труппе – лучшие теноровые партии его. Октавио со скандалом вырвал себе Надира. Если же Роберто уйдёт – его партии переходят к Ларраньяге.

Действительно, как всё просто.

– А Ларраньяга честолюбив! Он мечтает о славе Мануэля Гарсиа, старшего, разумеется, потому что младший был басом, ха-ха! ^[4] Чтобы выбраться из своей Гватемалы в Европу, они с женой устроились прислугой на корабль, ибо денег на каюту у них не было! И для честолюбия есть основания: и голос хороший, и внешность.

У меня уже голова шла кругом от этих сведений. В коридоре послышался шум, дверь приоткрылась; появилась чья-то курчавая голова, озабоченная состоянием ноги «друга Джанни». Я воспринял это как знак свыше, пожелал синьору Каэтани выздоровления и ушёл.

Очевидно, представление закончились. Люди явно иностранного происхождения ходили и бегали по гостинице, выражая самые разнообразные чувства и желания на разных языках, преимущественно итальянском. Я прошёл к себе в номер и заснул.

Глава 12.

Рассказывает Пол Эверсли.

Утром я навестил доктора Пауэлла.

Он оказался худым и бледным молодым человеком, а его жена – хорошенькой пугливой козочкой. Мы обменялись обычными любезностями, а потом прошли в кабинет доктора.

– Мне жаль майора, – сказал доктор. – Он и Ваша сестра поддержали нас, когда мы с Софи поженились.

– Вам известны обстоятельства его смерти?

– Да. Софи рассказала. Сам я не мог поехать на похороны: мой пациент требовал неослабного наблюдения.

– Вы слышали когда-нибудь фамилию «Паркс»?

Доктор улыбнулся:

– Слышал многократно, и носили её самые разные люди.

– Я имею в виду Артура Паркса, музыканта?

– Вот о таком никогда не слышал.

Я помолчал.

– Как умерла моя сестра?

– Она умерла при родах.

– В самом деле? А мне сказали, что повесилась.

Пауэлл вздрогнул.

– Кто?! Кто Вам мог такое сказать?!!

– Неважно.

Он нервным движением потёр лоб.

– Важно. Важно знать, кто распространяет эти чудовищные слухи!

– А отчего умер мой племянник?

Пауэлл посмотрел на меня, затем отвёл глаза в сторону. Его тело явственно дрожало.

– Естественная смерть… Младенцы часто умирают от непонятных причин.

Тут мне стало страшно.

Глава 13.

Рассказывает Пол Эверсли.

Придя в себя и слегка успокоившись, я вернулся в гостиницу. По дороге обдумал всё услышанное. Неужели это правда? Неужели доктор Пауэлл покрывает убийство маленького ребёнка? Это чудовищно. Но объясняет всю эту мрачную историю. За исключением маленькой детали: револьвера.

В гостинице я первым делом навестил семейство Ларраньяга. Пресловутый дон Октавио был дома: он оказался красивым – даже слишком красивым для мужчины – молодым парнем и прилично говорил по-английски.