Опера и смерть

– Так он её брат! Эдвард сказал просто – родственник. А тот, кого вместе с майором нашли – ваш музыкант? На похоронах никто ничего о нём не знал. А может, не сказали – вся эта семейка до сих пор мной брезгует. Только покойная жена майора относилась ко мне по-человечески. Когда мы с Эдвардом только поженились, я ничего про светские манеры не знала, и баре с удовольствием меня этим кололи – а Вивьен, напротив, подсказывала мне, что и как делать, даже книгу по этикету подарила. Хорошая была женщина!

А умерла страшно. У неё родился ребёночек, и потом очень быстро умер. А она…

Тут Софи смутилась.

– А она повесилась.

– Ты знаешь?! Семья это скрывала. Эдвард просил меня молчать, и я молчала.

– Знаю. Шило вылезло из мешка.

Софи закрыла глаза, потом открыла.

– Мы с Эдвардом ложиться собирались, когда прибежала горничная. Вивьен нашли повешенной…

Она затрясла головой.

– Даже вспомнить страшно!

– А она точно сама… Не мог её муж убить?

Софи посмотрела не меня с удивлением.

– Нет, – ответила она немного погодя. – Она сама. Вивьен оставила письмо.

– Письмо?!

На пороге комнаты стоял тот самый англичанин. Брат майорши.

Глава 15.

Рассказывает Элизабет Берк, известная также как Мак-Генри.

– Простите, дамы, но дверь была открыта, а вы разговаривали довольно громко. Здравствуйте. Вивьен оставила письмо? Перед смертью…. Перед своей смертью Винцент меня об этом спрашивал. Но я никакого письма не получал.

– Садитесь, сэр, – ответила Софи светским голосом. – Позвольте представить Вам мою подругу Элизабет Берк, она выступает под псевдонимом Мак-Генри. Лиззи, это мистер Пол Эверсли.

– Мы знакомы, – любезно сообщил англичанин.

– Ах да, Лиззи мне как раз рассказывала о Вашем визите в гостиницу. Письмо было, но оно было адресовано не Вам. Я не помню фамилии адресата, но это был судья из Индии.

– Судья из Индии?

– Я очень беспокоилась за Вивьен. Она, казалось, совсем не радовалась предстоящим родам, но когда ребёнок родился – оживилась, пришла в хорошее настроение. А когда он внезапно умер – сходила с ума от горя. Я просидела с ней весь день, пытаясь успокоить. К вечеру она вроде пришла себя, попросила принести бумагу и перо, написала письмо, запечатала и отдала мне, взяв с меня обещание отправить по адресу. Она сказала, что дала нечестные показания против одного человека, и сейчас хочет исправиться. Теперь я понимаю, что бедная Вивьен не хотела умирать с тяжестью на сердце. Я взяла письмо и ушла домой. Потом мы узнали о её смерти, я была в растерянности и совсем забыла про письмо. Потом стала делать уборку, нашла его и отправила.

– Вы совсем не помните имя судьи? А город?

– Ничего не помню. Я была в горе.

– Спасибо, мадам. А помните ли Вы горничную моей сестры?

– Помню. Её звали Мейбл. Такая была высокая блондинка, я ещё как-то подумала, что на месте Вивьен не стала бы держать такую красотку, муж может соблазниться. Но она искренне оплакивала хозяйку.

– Спасибо, – ещё раз сказал англичанин. С видимым усилием сказал.

И переключился на меня:

– В Дублине на Роуз-стрит живёт некая миссис Берк. Она Ваша родственница?

– Матушка. То есть мачеха.

Меня охватила тревога. Откуда он узнал? Но спрашивать бесполезно – ничего не получится, кроме унижений.

– А мистера Майкла Паркса из Дублина Вы тоже знаете? Он живет на Истерн-роуд.

– Нет.

– Это кузен мистера Артура Паркса, – неожиданно сообщил англичанин.

У Паркса кузен в Дублине! Вероятно, протестант. Это кое-что объясняет. По крайней мере, даёт намёк. Надо будет предупредить матушку и сестру.

Тут, чрезвычайно вовремя, пришёл муж Софи.

Глава 16.

Рассказывает Пол Эверсли.

– Доктор Пауэлл, тайное стало явным. Горничная моей сестры дала волю языку, и теперь об этих мрачных событиях, – я вспомнил гобоиста Каэтани, – знает масса народу не только в Британии, но и в чужих странах. Расскажите мне, что произошло на самом деле.

– Называйте меня Эдвард – мы же родственники, – он вздохнул.

– Во время беременности Ваша сестра странно вела себя. Перепады настроения, грусть – это естественно, но она почему-то несколько раз спрашивала меня, можно ли рассчитать время зачатия, и насколько точно. Роды прошли достаточно благополучно. Меня удивило то, что ребёнок не похож ни на одного из родителей – но так ведь бывает.

Он судорожно сглотнул.

– Когда я увидел ребёнка утром, то сразу понял, что он задушен, мне приходилось до этого видеть подобную смерть. Я говорил с майором резко, так резко, как никогда ни с кем не говорил. Он вынужден был признаться: один негодяй туземец изнасиловал его жену. Этот ребёнок родился от преступления. Майор взял ответственность на себя, уничтожил маленькое чудовище, которое со временем, несомненно, стало бы большим. Разумеется, я дал слово молчать.

Несколько минут мы сидели молча.

Бедная сестра! Так, значит, это негодяй шантажировал моего зятя не преступлением, а благим делом, воспользовался бедой, чтобы поживиться.