Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

Омар кивнул, хотя и не понимал, что монах хотел сказать своими словами, и вежливо спросил, позволят ли ему провести ночь в монастыре, ведь хамсин наверняка стихнет за ночь.

Если Омар удовлетворится тем, что здесь есть, он может остаться, ответил Менас и повел Омара обратно в коридор с клетками, затем на лестницу и на расположенный глубже этаж с отдельными клетками, стоявшими пустыми и производившими впечатление, что они готовы принять нежданного гостя. В отличие от тех, в которых жили монахи, эти были обставлены деревянной мебелью: кровать, стол, стул и ящик с кувшином воды составляли их убранство. Омар жадно пил, Менас же зажег масляную лампу и пожелал ему спокойной ночи во имя Господа.

Омар промыл водой рану, затем лег на жесткую постель и задумался. Он не знал, что и думать о Менасе и его умалишенных братьях и в состоянии ли они держать здесь против его воли человека вроде Хартфилда. Некоторое время он продремал, затем поднялся, взял лампу и пустился в путь по монастырю, влекомый неясным предчувствием.

Было тихо, песен больше слышно не было, лишь из осветительных шахт доносились таинственные звуки. Чтобы не заблудиться, Омар взял с собой тростник с кровати, которым отмечал путь. Большинство виденных им комнат были пусты. Их каменный пол был чисто прибран, будто в ожидании постояльца. В одной из незапертых камер было сложено оружие: ружья, револьверы и пистолеты, а также два ящика взрывчатого вещества.

Больше всего Омара интересовала церковь монастыря с запретной библиотекой. Он никогда не слышал о коптской болезни. Быть может, монах хотел лишь напугать его, не дать прочесть книги. Как грешник, который, согрешив однажды, стремится повторить свой грех, он изучал полку за полкой, не трогая при этом книг.

В какой-то момент Омар заметил, что книги расставлены не по алфавиту, как это принято в библиотеках, а по дате появления книги, слева направо, сверху вниз, вопреки правилам арабского письма. Большинство названий Омар прочесть не мог, потому что книги были составлены на сахидском, ахмимском, башмурском и других коптских языках.

Постепенно он дошел до достаточно новых книг, написанных в основном на арабском и английском языках и поэтому вызвавших его особый интерес. В конце бесконечных рядов книг, то есть с точки зрения временного отсчета — в настоящем, он обнаружил целую секцию книг, посвященных одной теме: Имхотеп. Ya salaam. Фолианты, пергамента и карты с надписью «Имхотеп» были сложены в стопки, в самом низу — папки с именем Эдварда Хартфилда.

Теперь можно было не сомневаться, что между монахами Сиди Салима и профессором из Бэйсвотера существовала какая-то связь, и Омар совсем было уже собрался достать папки с именем профессора, но, вспомнив предостережение Менаса и вид монахов, остановился.

Еще никогда Омар не ощущал такого внутреннего раздвоения, так не метался, рассматривая все «за» и «против», как в тот момент. Быть может, перед ним, черным по белому или нарисованная карандашом, лежала разгадка тайны Имхотепа. Быть может, монахи уже давно занимались ею, быть может, им были ведомы вещи, скрытые ото всех остальных людей. Быть может, они уже были незримыми властителями мира.

Сердце Омара готово было выпрыгнуть из груди. Осторожно поднося лампу к каждой папке, он рассматривал старую, рассыпающуюся бумагу в опасной близости к угрожающему ей пламени. С помощью пера, лежавшего на полке, он попытался сдвинуть бумаги, не дотрагиваясь до них, но не сумел, при этом огромная стопка карт и документов упала на пол, подняв столб пыли.

Омар прислушался, не разбудил ли кого-нибудь звук падения бумаг. Но ничто не нарушило тишину, и он начал собирать бумаги с помощью пера. Внезапно ему на глаза попался небольшой, размером с ладонь, осколок. Он, должно быть, лежал между документами и, будучи черного цвета, остался не замечен Омаром. На осколке были демотические письмена, которых он не мог прочесть. Во имя Аллаха, это должен был быть недостающий фрагмент плиты из Рашида — последнее звено в цепочке указаний, разбросанных по всей Европе.

Почему именно здесь, в этом удаленном монастыре? Ответ напрашивался сам собой, но Омар попытался не думать об этом. Та ситуация, в которой он находился, была слишком опасна, чтобы принимать во внимание законы логики. Сначала он решил взять осколок и сбежать. Но этот поступок таил ряд опасностей: даже если бы ему удалось бежать, даже если бы он преодолел хамсин, пропажу скоро обнаружили бы и монахи бы все поняли. Срисовать незнакомые письмена он не решался, боясь ошибиться — они были местами стерты, к тому же потребовалось бы слишком много времени.