Операция «Крепкий поцелуй»

Протиснувшись сквозь толпу, Олейников оказался рядом с эпатажным типом средних лет, одетым в весьма вызывающий наряд: светло-голубые обтягивающие брюки, кричащий желтый пиджак, цветастая рубашка с глубоким декольте почти до самого пупка. Эпатажный тип жеманно пританцовывал, встряхивая длинными соломенными волосами, и выделывал, как ему казалось, невероятно элегантные па руками и ногами. Заметив Олейникова, он расплылся в слащавой улыбке и махнул Петру рукой. В ответ Олейников весело подтолкнул его плечом. Они перебросились парой фраз, Петр протянул ему стофунтовую банкноту, эпатажный тип с улыбкой взял ее, кивнул, после чего растворился в толпе танцующих вокруг сцены.

– Сорите деньгами? – съязвил наблюдавший за ними Арчибальд, когда Олейников вернулся к нему. – Сто фунтов – столько получает депутат парламента в месяц! Может, у вас и для меня найдется лишняя сотня?

– Для вас у меня найдется нечто более ценное, Арчи! – хохотнул, продолжая подтанцовывать, Олейников. – Вы спрашивали, зачем я притащил вас сюда? Конечно, это прежде всего те крутые парни на сцене. Но мимоходом, мистер Рузвельт, я только что подсветил вам весьма забавного человека – Хьюго Баскетфилда. Помимо того что он большой любитель всяких развлечений, Хьюго в свободное время трудится на весьма ответственном посту в Военно-морском ведомстве, вхож в британский истеблишмент, знаком со многими особами королевского дома, был близким приятелем вашего предшественника на посту резидента ЦРУ в Лондоне, ну а по совместительству… уже лет пять работает на советскую разведку.

Взгляд резидента ЦРУ панически заметался по ночному клубу в надежде разглядеть желтый пиджак.

– Никуда он не денется, – успокоил Олейников Рузвельта. – Имя вы знаете, факт передачи шифровки зафиксировали. Идемте лучше к бару – надо же отметить ваш успех!

* * *

Через час под гремящую из подвала музыку битлов Арчибальд Рузвельт с трудом тащил вверх по лестнице пьяного вдрызг Олейникова. Лестница была крутая, с низким сводчатым потолком, было темно, да вдобавок еще висевший на плечах резидента ЦРУ Петр дурачился, пытаясь то ущипнуть Арчи, то дунуть ему в ухо.

С трудом поборов массивную дверь, чья тугая пружина никак не хотела выпускать их из бара, Рузвельт и Олейников вывалились на крыльцо. Арчи остановился отдышаться, а Петр, ослабив хватку, тут же опустился на верхнюю ступеньку и медленно стал заваливаться на бок.

Арчи чертыхнулся, подхватил Олейникова, взвалил его на плечи и, с трудом пробившись сквозь толпу осаждавших бар фанатов, потащил обмякшее тело Петра к припаркованному неподалеку на Мэтью-стрит новенькому «Бентли Континенталь».

– Ши-кар-ная та-а-ач-ка, Арчи! – с трудом выговаривая слова, восхитился Олейников, когда Рузвельт прислонил его к машине.

– Мотор – восьмерка, шесть и два литра! Купе! Алюминиевый! – похвастался Арчи.

– Класс! Всю жизнь мечтал на та-а-а-кой по-ка-таться! – причмокнул, покачиваясь, Олейников. – Если ты меня не по-ка-таешь… – я все-е-ем расскажу, что ты – американский шпион!

– Тихо! – испуганно вздрогнул Рузвельт и в сердцах добавил: – Надо ж было так надраться!

Он достал из кармана ключи и стал открывать замок водительской двери. Утратив поддержку, Олейников тут же сполз вниз по корпусу машины и уселся на асфальт у заднего колеса. Рука Петра незаметно дотянулась до соска шины, сняла колпачок и слегка вывернула ниппель.

Заметив рассевшегося на мостовой Петра, Рузвельт выругался, бросился к нему, поднял и под настойчивые попытки Олейникова исполнить один из хитов «Битлз» с трудом затолкал его в машину.

* * *

Бесшумно, словно ночная сова, элегантный «Бентли» летел по пустынному шоссе.

Напряженно сжимавший руль Арчи то и дело дергал плечом, чтобы скинуть падавшую на него голову дремавшего на пассажирском сиденье Олейникова.

Вдруг Рузвельт насторожился, прислушиваясь к какому-то внезапно появившемуся непривычному звуку. Он оторвал руки от руля – автомобиль явно тянуло вправо – на встречную полосу. Рузвельт выругался и остановил машину.

– Арчи… мы уже приехали? – сонно пролепетал Олейников.

– Черт побери! – сплюнул Арчи. – Кажется, колесо спустило.

Рузвельт вышел из машины, открыл багажник и стал возиться с запаской и домкратом.

Олейников мгновенно перестал изображать из себя пьяного. Его руки быстро обшарили боковые карманы дверей, проверили пространство под сиденьями и скользнули в бардачок, в котором среди разного барахла нащупали стопку каких-то сколотых скрепкой бумажек…

* * *

Ранним утром, когда лондонский туман еще не рассеялся, напротив величественного фасада Британского музея, напоминающего древнегреческий храм Парфенон, остановился кэб.

Кряхтя, из машины вылез профессорского вида старичок, долго считал сдачу, полученную от таксиста, бросил пару пенсов тому на чай и, прижимая под мышкой папочку с тесемочками, поковылял, постукивая тросточкой, в сторону входной колоннады музея.

* * *