Операция «Крепкий поцелуй»

Буквально через пару секунд подкатил черный «Кадиллак», распахнулась задняя дверца, и Тоффрой, так и не отведав хот-дога, быстро запрыгнул на кожаное сиденье лимузина. Машина тут же тронулась.

– Ну? – нетерпеливо спросил Тоффрой у сидевшего на заднем сиденье Энглтона.

– Все в порядке, – кивнул тот.

– Фух! – выдохнул Тоффрой.

– Наш ловкий Дедал справился, – продолжил Энглтон, когда закрылась перегородка, отделявшая их от водителя. – Пока вы, мой любезный друг, общались с президентом, по французскому телевидению уже сообщили, что «заложенная в могилу бомба не сработала, исполнитель убит охраной президента, а организатор покушения генерал Филипп Буанатье в момент бегства с места преступления утонул, прыгнув в колодец парижских катакомб…» Как говорится, и впрямь «концы в воду». Правда, при исполнителе не нашли никаких документов… Но может, оно и к лучшему сейчас. Ни мы, ни русские никакого отношения к этому не имеем, международный скандал нам сейчас не выгоден. Так что покушение – всего лишь дело рук «Старого штаба».

Тоффрой поморщился и вздрогнул, словно от озноба.

– Что с вами, дорогой Холгер? – с искренним удивлением воскликнул Энглтон, не ожидавший от генерала такой реакции. – Вы не рады результату?

– Рад… – прохрипел немного осипшим от волнения голосом Тоффрой. – Просто мне показалось, что президент что-то подозревает. Он вспомнил о финансировании «Старого штаба»… Я немного нервничал при разговоре. Возможно, он это заметил. Было б, конечно, легче, если бы об этом я знал до начала моей встречи с Кеннеди.

– Успокойтесь, мой храбрый генерал, и переведите дух. Вам он еще понадобится. Что вам сказал президент?

– Сказал, что у нас установились доверительные отношения.

– Вот видите, все прекрасно, дорогой Холгер! Все идет как надо. Вы же хотели стать полковником Хаузом? Как я понимаю, вы на верном пути.

Тоффрой самодовольно усмехнулся.

– А откуда французы узнали про готовящееся покушение? – спросил он.

– Как рассказал Мельник в своем интервью французским теленовостям, один из соратников Буанатье… черт, никогда не мог запомнить эти дурацкие французские фамилии! Какой-то его соратник по «Старому штабу», служил с Буанатье в Алжире. За пару дней до покушения пришел с повинной к Мельнику и выложил все. Испугался или неожиданный прилив любви к де Голлю – не знаю. Ну а дальше – блестящая операция французской контрразведки! Надо сказать, что «лягушатники» никогда не славились театральными постановками, но тут, надо отдать им должное, разыграли спектакль, как по нотам.

– Режиссер-то русский! – буркнул Тоффрой.

– Что вы имеете в виду? – напрягся Энглтон.

– Насколько я помню, Мельник родом из России.

– А, ну да… – усмехнулся Энглтон. – Прямо-таки Станиславский с Немировичем-Данченко в одном флаконе. Талантливые они, эти русские, особенно если нужен нестандартный подход… Вот и ваш русский – Дедал – тоже оказался талантливым.

Тоффрой улыбнулся.

– А от него есть информация? – спросил он. – Дедал еще в Париже?

– Прислал шифровку через Халка, что, как и планировалось, отправляется в Англию – выявлять лондонского резидента русских. Но встречу с нашим резидентом запросил в Ливерпуле…

– В Ливерпуле? – удивился Тоффрой. – Почему в Ливерпуле?

– Не знаю, – пожал плечами Энглтон. – Я думал, вы в курсе…

* * *

Приютившийся на узкой ливерпульской улочке Мэтью-стрит небольшой ночной клуб «Пещера» гремел восторженными криками разгоряченной от веселья публики. На крохотной сценке под сводчатым потолком зажигательно пела четверка юнцов – три гитариста и барабанщик – все в белоснежных рубашках, в черных жилетках и тонюсеньких галстуках-«селедках»:

Some other guy now,
has taken my love away from me…[54]

– Послушайте, Питер, – дернул пританцовывающего в такт музыке Олейникова за рукав лондонский резидент ЦРУ Арчибальд Рузвельт. – Я что, проехал более двухсот миль на машине для того, чтоб послушать эту какофонию?

– Какофонию? – расхохотался Олейников. – Арчи, да что вы понимаете? Это же группа «Битлз», когда-нибудь вы будете рассказывать своим внукам, что были здесь! Один мой друг поведал мне о них еще год назад, и с тех пор я мечтал побывать на их концерте.

– Это единственная причина, почему мы встречаемся здесь? – вздернул брови Арчибальд.

– Ну конечно! – кивнул Олейников и стал подпевать:

Oh oh hoho,
I’m a-talkin’ to you, right now. Ow![55]

Арчибальд Рузвельт уставился на него, как на сумасшедшего.

Песня закончилась, и Олейников рванул к сцене с криком:

– «Besame mucho»! Давай «Besame mucho»!

Толпа подхватила крики Олейникова.

– «Besame»! «Besame mucho»! «Besame mucho»!

Пол Маккартни ударил по струнам бас-гитары, Леннон подхватил ритмом, и битлы запели:

Cha-cha-boom!
Besame… besame mucho.
Each time I bring you a kiss
I hear music divine.
So – besame… besame mucho,
I love you forever -
Say that you’ll always be mine…[56]