Операция «Кронштадт»

Мишель продолжал удерживать Щит, как я и завещал. Эльвира со шпагой билась в него, как озверевшая оса в закрытое окно. Судя по выражению лица, от страха у неё отшибло последние мозги. Девчонка паниковала, но в панике не бежала, а кидалась в атаку. Пожалуй, они с Пантелеймоном оба заслуживали моего уважения. Но вряд ли это им как-то поможет.

В первую очередь нужно было кончать с Пантелеймоном. Он швырнул в меня второй круг пустоты. Я подпустил круг поближе, подпрыгнул, сделав хорошо рассчитанный кувырок в воздухе. Почувствовал всем телом, как подо мной пролетает нечто, буквально сочащееся силой и энергией. За миг до того, как я приземлился, круг врезался в стену, и спину мне опалило жаром.

Однако я был к этому готов, а вот Пантелеймон меня недооценил. Он замер с раскрытым ртом.

Цепь метнулась вперёд, обвилась вокруг его ног. Я рванул на себя, и Пантелеймон, взмахнув руками, полетел на пол. Я услышал, с каким звуком он приложился затылком об пол и назначил ему три секунды на то, чтобы оклематься. В лучшем случае — три, в худшем может и на минуту вырубиться.

Высвободив цепь, я одним прыжком переместился ему на грудь и с размаху врезал в лоб. Глаза парня моментально закатились.

Вязать времени нет, убивать не хотелось бы. Лучше допросить троих, чем одного. Поэтому я просто положил на Пантелеймона сломанный стул. Начнёт шевелиться — услышу.

К Мишелю я повернулся вовремя. Эльвира как раз взяла себя в руки и вспомнила о том, что она — белый маг. Убрала шпагу и изящным пируэтом проскользнула сквозь Щит так, будто его и не было.

В следующее мгновение она обхватила ладонями лицо Мишеля и поцеловала его в губы. Мишель остолбенел.

Я рванулся к ним. Эльвира пока меня не видела. Не разрывая поцелуя, она вытащила из-под накидки револьвер и приставила его дуло к рёбрам Мишеля. Метила в сердце.

Добежать я уже не успевал. Но цепь была быстрее меня. Я сделал то же самое, что сделал с Пантелеймоном. Цепь обвилась вокруг ног Мишеля, и прежде чем тот успел это осознать — я дёрнул.

Мишель упал на Эльвиру, повалил её. Та инстинктивно вскинула руки и выпалила в потолок. Я, отозвав цепь, пролетел в прыжке оставшиеся метры, перехватил руку Эльвиры с револьвером и выкрутил.

Девчонка взвизгнула, револьвер повис на красивом ухоженном пальчике, откуда я его и снял свободной рукой.

— Какая же ты агрессивная сучка, — пробормотал я.

Мишель поднялся. И тут я услышал, как Пантелеймон отбросил стул.

Я успел лишь обернуться. Мишель, к сожалению, успел чуть больше — он выставил Щит.

— Нет! — крикнул я, но было поздно.

Круг пустоты врезался в Щит, и полыхнула вспышка. Куда ярче, чем прежде.

Окутанный языками пламени, Мишель перелетел через меня, врезался спиной и затылком в стену и упал. Голова безвольно свесилась на грудь.

Я поднял револьвер и, не прицеливаясь, выстрелил пять раз. В шестой курок щёлкнул вхолостую. Пантелеймон рухнул на спину, на этот раз — навсегда.

— Пантелеймон! — завизжала Эльвира и рванулась было к своему другу.

Я наотмашь врезал ей по лицу тыльной стороной ладони, и она наконец упала без чувств. По ощущениям, перелома челюсти ей не миновать.

— Сука, — прошептал я, поднимаясь. — Дерьмо собачье.

Револьвер сунул в карман. Шагнул к Мишелю, присел рядом и пощупал пульс на шее. Сердце билось — это хорошо.

— Сейчас, мужик, — шёпотом сказал я и похлопал его по щеке. — Потерпи. Всё будет.

Вернулся к Эльвире. Сорвал пояс от платья, перевернул её на живот и связал так же, как Златослава. Потом подошёл к Пантелеймону, убедился, что сукин сын с гарантией мёртв. Только после этого открыл дверь в парную.

Княжна сидела на полке. Руки были связаны за спиной, ноги — просто и без затей перетянуты в области лодыжек. Во рту — кляп.

Н-да, лучше бы императору этого не видеть. У него ведь не просто так половина жемчужины — чёрная.

Увидев меня, Анна замычала. Я кивнул:

— Ага. Всё уже хорошо.

Вынул кляп, заставил её нагнуться вперёд, завозился с узлами на запястьях.

— …я так испугалась, Костя… — хрипло сказала Анна.

— Да уж ясное дело, — сказал я. — Но ничего. Скоро ты будешь дома, и всё забудется, как страшный сон.

Она беззвучно заплакала. Я молчал. Пусть себе, заслужила. На удивление легко всё пережила, кстати говоря. Я бы не удивился, если бы умом тронулась от переживаний.

Развязав Анну, я взял её на руки и пошёл к выходу. Приоритеты нужно было расставлять именно так. А снаружи меня ждёт — ну, наверное, — Федот. Теперь уже можно подключить его, вдвоём быстро справимся.

Мишель и Эльвира всё так же были без сознания и не шевелились. А вот Златослава на полу я не увидел. Зарычал сквозь зубы:

— Твою мать!

— Что случилось? — пролепетала Анна.

Я не ответил. Выставив перед собой Щит, взбежал по лестнице, пинком открыл незапертую входную дверь. Ещё одна короткая каменная лестница, и мы оказались под мелким мерзким дождём, который наконец дополз досюда от Кронштадта.

Моя машина стояла там, где я её оставил. И Федот стоял рядом с нею — так, будто и не садился внутрь, словно часовой на посту.