Операция «Скрепка»

Маленький, полноватый, страдающий венерическим заболеванием, этот некогда очень влиятельный чиновник нацистской партии озабоченно крутил пальцами, рассказывая полковнику Андрусу о том, что ему нужно сделать признание. Вальтер Функ "выглядел неспособным управлять заправочной станцией, не говоря уже о банке", - вспоминал Андрус. Фанк нервно дергался. "Я должен вам кое-что сказать, сэр", - вспоминает Андрус. "Я был плохим человеком, полковник, и я хочу рассказать об этом". Фанк начал плакать . Затем он рассказал полковнику Андрусу, что именно он отдал приказ о том, чтобы все золото, находящееся во рту каждого заключенного в каждом концлагере Рейха, было изъято и собрано для резервов Рейхсбанка. Функ признался, что сначала он "выбивал золото изо рта, пока они были живы, но потом понял, что если они будут мертвы, то хлопот будет гораздо меньше". Андрус был потрясен. "Я никогда раньше не верил, что такой ужасный приказ, как тот, в котором признался Фанк, когда-либо отдавался", - сказал Андрус.

Полковник Андрус велел Фанку уйти. В своих мемуарах Андрус задавался вопросом, что Уолтер Функ надеялся получить от своего признания; ответа он так и не получил. Что бы ни двигало Функом в тот день в Ашкане, в конце концов, оно исчезло. Месяцы спустя, в Нюрнберге, Функ отрицал, что разговор с полковником Андрусом когда-либо имел место. Вместо этого он поклялся под присягой, что никогда не имел отношения к заказам, связанным с приобретением золота у евреев. "Если это и было сделано, - заявил Функ, - то до сих пор от меня это скрывали".

Кроме слезного признания Функа, показ фильма о зверствах в Бухенвальде не произвел на остальных заключенных никакого заметного эффекта. Те, кому заткнули рот и кто вышел из комнаты, больше ничего не сказали, а остальные представители нацистского высшего командования продолжали хранить молчание о своих преступлениях. Полковник Андрус все больше разочаровывался. Заключенным разрешили посидеть на улице, в саду отеля "Палас", небольшими группами, вне зоны слышимости тюремной охраны. Там Андрус наблюдал за тем, как ближайшие доверенные лица Гитлера болтают между собой.

" Они могли сидеть в саду под лучами весеннего солнца и болтать по душам", - вспоминает Андрус. "Несомненно, они сравнивали записи допросов, которые ежедневно проводились в шестнадцати кабинах". Если бы только G-2 подключил сад Ашкана к звуку. У полковника Андруса возникла идея. Он составил список из четырех человек, которые, по его мнению, были самыми большими "предателями и сплетниками" в группе. "Те, кто открыто высказывал свое мнение о своих товарищах-нацистах - люди, готовые обвинить друг друга в собственных преступлениях". Геринг, "многословный", фон Папен, "злобный", Кессельринг, "тщеславный", и адмирал Хорти, "принц Австрии, считавший себя лучше всех", были выбраны. С разрешения штаба Андрус придумал хитроумную уловку, направленную на получение информации от пленных нацистов.

Этим четырем мужчинам было сказано, что их передают англичанам для допроса, что вскоре они отправятся на виллу в Германии, где их будут допрашивать. На самом деле армейская разведка G-2 арендовала дом, расположенный в трех с половиной милях от Ашкана. Это был традиционный для Германии фахверковый дом с высокой стеной по периметру. В течение нескольких дней инженеры военной разведки США прокладывали сотни метров проводов по дому, под половицами, за стенами, внутри мебельных подушек и осветительных приборов. В качестве последнего штриха они проложили звуковые провода в саду. Инженеры прорылись в сад на заднем дворе и прикрепили крошечные микрофоны к одному дереву над зоной отдыха. Все провода были подсоединены к звукозаписывающей машине, способной записывать звуковые дорожки на грампластинки. Летом 1945 года это были высокие технологии.

В изоляторе "Ашкан" Геринг, фон Папен, Кессельринг и адмирал Хорти были погружены в машину "скорой помощи" - обычное средство передвижения после войны - и увезены. На окнах машины были задернуты черные шторы, чтобы заключенные не могли видеть, куда их везут. В течение нескольких часов "скорая помощь" ехала по маршруту, который Андрус назвал "кружным", преодолела пятьдесят миль местности, но так и не покинула Люксембург. Когда санитарная машина подъехала к дому, выглядевшему по-немецки, и выгрузила нацистов, Геринг был в восторге.

"Мы находимся в знакомом мне доме!" - хвастался Геринг, уверяя своих коллег, что они прибыли в прекрасный Гейдельберг. "Я узнаю декор на стенах", - сказал Геринг, оказавшись внутри.

В спальнях новых покоев было свежее постельное белье, матрасы и мягкие подушки. Прогуливаясь по дому, Геринг указал на люстру и предупредил своих соратников, чтобы они остерегались подслушивающих устройств. Когда один из заключенных спросил, можно ли посидеть в саду, охранник посоветовался с начальником и разрешил. Геринг обратил внимание на единственный участок тени под плакучей ивой и предложил его в качестве подходящего места. Мужчины притащили в тень четыре садовых стула, уселись и начали сплетничать.