Операция «Странник». Тетралогия

А потом ты допила оба коктейля и ушла домой. Я не ошибся? Ведь правда, так и было? А сейчас ты пьёшь чай и читаешь моё письмо.

И я тебе завидую. Знаешь, у нас здесь пойло, хоть и называется по-разному, но всегда одно и то же. Утром нам дают бурду, которую почему-то назвали чаем, в обед мы пьём бурду под названием кисель, а вечером нам дают сок. Ну, это так называется – сок, а по вкусу всё та же ужасная бурда. В общем, я тебе очень завидую. Мечтаю вернуться, завалиться с тобой в кафе и выпить тонну этих чудесных коктейлей.

А ещё я научился ценить то, что у нас могут забрать. Вот хотя бы эти коктейли. Казалось бы – мелочь, но оказывается, всякая мелочь, стоит её у тебя отнять, оказывается совсем не мелочью. У нас тут у всех свои мечты. Мне вот хочется напиться хорошим коктейлем в твоём обществе, а сосед по казарме мечтает поесть мяса (мясо у нас тут тоже не очень, жёсткое, как резина, а по вкусу напоминает нестиранные носки). А ещё один сосед – книгоман, ждёт не дождётся, когда позволят пойти в библиотеку, но молодых солдат туда не пускают. У каждого свои тараканы.

Да, я опять скатился на себя любимого. Как там Дайн? Передавай привет! И отцу с братом, и маме, всем привет! Следующее письмо я напишу уже после похода на пост, думаю, что оно будет интереснее прежнего, ведь одно дело рассказывать, как нас гоняют по плацу да кормят всякой бурдой, и совсем другое – описывать боевое дежурство!

Ужасно устаю! Это письмо я писал три дня, по частям во время отдыха. Постоянно таскаю с собой и, если есть время, а я не очень устал, то сажусь на ступеньки казармы, на перевёрнутую бочку из-под топлива или просто на бетон, и начинаю писать. Но чаще всего за этим занятием я засыпаю, а потом меня будят, и нам всем снова приходится куда-то бежать. А письмо мне приходится носить в сапоге. Я конечно, извиняюсь, не самый аппетитный аромат, но больше некуда, письма нам разрешают писать только в казарме, так что прячем, как можем.

До следующих писем.

Твой Слойн».

9

Сознание медленно возвращалось. Тьма отступала. Майор открыл глаза и вспомнил всё, что произошло. Попытался подняться, но ни руки, ни ноги не подчинялись. Лежал на спине в незнакомом тускло освещённом помещении. На потолке увидел два жёлтых плафона, больше ничего. Шея затекла, и как ни пытался повернуть голову, ничего не получилось.

– Что за ерунда такая? Где мы? Серёга, ты тут? Эй, Эмпатий! Ты чего молчишь?

– Дрыхнет, – отозвался Егор. – Рядом лежит.

– А ты как?

– Так же, как и вы. Лежу. Двинуться не получается, только голову могу повернуть. Мы тут все проводами опутаны, как мухи паутиной. Лежим на столах. На медтерминал похоже.

Наконец Глыба с хрустом повернул голову и встретился взглядом с Шахназаровым.

– Нас всё-таки взяли?

– Похоже на то. Я пришёл в себя с полчаса назад. Шея сначала тоже… того, а сейчас ничего. Осмотрелся здесь уже немного.

– Ну, и что ты тут увидел? – Глыба стал разрабатывать шею, поворачивая голову в разные стороны.

– А ничего. Мы лежим, нас опутали проводами. И мы точно не на борту Миры. Я думаю, что мы на планете.

Майор представил, что скоро из него станут извлекать архив Месса. Возможно, будет больно. И он не имеет никакой возможности сопротивляться. Хотя бы освободиться… Но ведь даже рукой пошевелить не может. И нос так чешется, а почесать ну никак. Андрей чихнул, и нос перестал чесаться.

– Будьте здоровы! – сказал Шахназаров.

– Присоединяюсь к пожеланиям, – подал голос эмпат.

– Ты тоже значит, жив.

– Да разве это жизнь? – посетовал Сергей. – Ни рукой двинуть, ни ногой. И какую-то гадость вкалывают, прям чувствую, как зелье по венам бежит.

– Наверняка что-нибудь успокаивающее, – добавил Егор. – Чтоб не рыпались.

– Точно! И поэтому мы тут лежим и болтаем, и даже не думаем, как бы нам отсюда выбраться.

Прошин вдруг почувствовал, что кто-то приближается. Два существа, по эмпатическому фону похожи на тех, с кем пришлось столкнуться в ангаре. Контакт стабильный. Настроены решительно. И чувства не скрывают нисколько, читал их почти как своих товарищей. Эмпат сообщил друзьям, что пожаловали гости.

– Архив из меня вытащить хотят, да? – мрачно поинтересовался майор.

– Вот насчёт архива не знаю, – ответил Сергей. – Я улавливаю только то, что они думают в настоящем времени. Именно сейчас собираются проверить показания каких-то приборов. И ещё снять с нас эти провода и выдернуть иглы из вен. И отвести нас куда-то в другое место. А вот куда, не знаю.

– Слушай, Эмпатий, а не можешь ты на них разок повлиять? – поинтересовался Глыба. – Ты же людей, как книжки, читаешь.

Прошин отрицательно качнул головой:

– Нет, спасибо за доверие, но мне хватило, когда я попытался сделать это в ангаре… Голова до сих пор трещит, в себя не могу придти. Разрушители куда сильнее нас. Я против них, ну как школьник против мастера.

– А вы, командир, вроде замещаете Странника, – сказал сержант. – И его силой обладаете. Можете и сами попытаться, ведь так?

– Если даже архив и даёт мне какие-то силы, то я далеко не всем умею пользоваться, – возразил Андрей.